После Гомера

430 в сердце своем не питает день близкого рабства увидеть.
Да не придется нам больше терзаться от битвы далече.
Мнится мне, лучше в сражении сгинуть, чем быть уведенной
вместе с детьми малолетними в тягостный плен чужеземцем
волей жестокой судьбы по сожжении града родного
435 и истреблении полном мужчин, до тех пор уцелевших».
Так говорила она, пробудив в остальных жажду боя.
Тотчас за стену градскую пойти поспешили троянки,
близким и родине помощь в бою том подать полагая,
волею сердца гонимы, волненьем объятого грозным.
440 Как средь огромного улья гудят недовольные пчелы
по окончанью зимы, на лугу пировать собираясь,
и ни одна не желает надолго внутри оставаться,
но призывает подруг поскорее собраться снаружи;
так и троянские жены, на гибельный бой поспешая,
445 дух распаляли друг друга, корзины и пряжу оставив,
и к беспощадному нежные руки простерши оружью.
И, несомненно, погибли бы в битве, как гибли мужья их
и амазонки могучие, если б неистовых тут же
здравый рассудок в груди сохранив, Феано не сдержала,
450 увещевая спешащих на смерть рассудительным словом:
«Как вы, несчастные, в сече жестокой надеетесь биться,
прежде сражения труд на себе не изведав ни разу?
Браться за страшное дело неопытным вам безрассудно.
Силою вы далеко не равны многомощным данайцам,
455 издавна к делу Ареса привычным душою и телом.
И амазонкам кровавые битвы да дикие скачки
любы издревле, как все, что обычно мужи совершают,
ибо дыханье Ареса всегда наполняет их сердце,
и не уступят мужам они, коли привычная сила
460 дух их в бою укрепит и прогонит дрожанье коленей.
Чадом властителя битв величает молва их царицу,
и никакая из жен состязаться с ней мощью не может,
если одна из бессмертных на чей-нибудь зов не прибудет.
Правда, что род человеческий — общего корня потомок,
465 но по делам отличаются люди один от другого,
и предпочтенье тому отдают, что свершают с душою.
Вот почему в отдалении боя оставивши грохот,
лучше под кровлей родительской ткацкий свой стан обходите,
и пусть война остается заботою наших супругов.
470 Ныне надежда на добрый сраженья исход появилась;
видим ведь все мы, что гибнут ахейцы, а Трои мужчины
грозной исполнились мощью, и нет оснований для страха;
город сегодня враги беспощадные наш не захватят;
нет и причины для женщин в кровавую битву бросаться».
475 Вот что сказала она, и другие, доверившись старшей,
издали, как и досель, принялись наблюдать за сраженьем.
В поле же Пенфесилея всё новых врагов поражала,
и отступали пред нею ахейцы, не видя спасенья
от неминуемой смерти; подобные блеющим козам,
480 гибнущим в пасти пантеры. Уже не желание боя –
страх гнал мужей, что из битвы один за другим выходили,
кто-то срывая с себя и бросая на землю доспехи,
кто-то с оружьем спасенным. Повсюду, лишившись возничих
быстрые кони носились. Успех окрылял наступавших,
485 и нескончаемый стон из груди умирающих лился.
Не было больше отваги в душе изнуренных сраженьем;
скоро к губам их войны ледяные уста прикоснулись.
Так же бывает, когда на сырую обрушится землю
громко ревущая буря, валя вековые деревья
490 и от корней до вершины младые стволы расщепляя,
кои один за другим на упавших пред ними ложатся.
Вот и данайцев во прахе могучее войско простерлось
волею Мойр и копья необорного Пенфесилеи.
Скоро уже кораблям предстояло средь пламени сгинуть,
495 дланью троянцев зажженного, но услыхал звуки боя
неодолимый Аякс и сказал тогда сыну Пелея:
«Множество криков, Ахилл, донеслось до ушей моих ныне,
как от большого сражения, что невдали происходит.
Так поспешим же, пока, обогнав пред судами ахейцев,
500 не одолели их Трои сыны, корабли уничтожив;
было бы то нам обоим навечно позором великим.
Не подобает достойным потомкам могучего Зевса
славный бесчестить родителей род, кои сами когда-то
город троянцев и Лаомедонта разрушили светлый, <…>
505 с бранелюбивым приплыв в эту дальнюю землю Гераклом.
То же и нашей рукою должно свершено быть сегодня,
ибо великое мужество нас наполняет обоих».
Дерзкую храбрость вдохнули слова эти в сына Пелея,
слуха которого скоро достиг шум безжалостной битвы.
510 Тут же к доспехам сверкающим быстро они устремились
и, облачившись для боя, навстречу двум воинствам вышли:
славное громко звенело оружье, в груди же обоих