*
Она открывает глаза, боясь, что он все же ушел. Гейл сидит на краю кровати, глядя на нее печальными серыми глазами. Такого же цвета было небо над их маленьким городком, когда они уезжали в столицу, влюбленные и счастливые, полные планов на будущее. В столицу, что превратилась в мышеловку, захлопнувшуюся смертельной ловушкой.
- Мы могли бы сбежать, Кис-Кис. Ты и я. Не возвращаться домой, конечно, - люди Сноу будут искать там в первую очередь. Мы смогли бы выжить в горах - там есть свежая вода, дичь и растения, чтобы питаться. Мы были бы только вдвоем, как когда-то мечтали. И ты… ты больше не боялась бы сказать, что любишь меня.
Говорит быстро и отчаянно, будто себя уговаривает. Пальцы сжаты в кулаки, а спина напряженная и твердая, как камень.
- Я люблю тебя, Гейл, - просто говорит она и целует легонько в плечо. Ей всегда нравился вкус его кожи - мускат и горькие лесные травы. - Давай сделаем это. Рискнем.
Она улыбается, а Гейл, приготовившийся, наверное, к жалобным отговоркам и слезливым мольбам, изумленно вскидывается.
- Если они найдут нас, отрежут языки, как минимум. - Осторожно напоминает он, пока она большим пальцем выводит невидимые узоры на его запястье.
- Значит, мы сделаем так, чтобы нас не нашли. - Китнисс пожимает плечами и улыбается припухшими от сна и его поцелуев губами.
- Что, если они найдут Прим или моих сестер и братьев? Наших матерей?
Он не пытается отговорить, разубедить. Наверное, ему необходима уверенность в том, что девушка осознает все варианты.
- Мы спрятали их на островах больше двух лет назад. И постарались, чтобы след потерялся в Атлантике, помнишь? Финник и Энни позаботятся о них. - Китнисс садится на колени и обхватывает ладошками изможденное лицо парня. - Я люблю тебя, Гейл Хоторн, и хочу быть только с тобой. В болезни и здравии, богатстве и бедности. Навсегда. Я знаю, чем мы рискуем. Это стоит того.
Наверное, именно так чувствует себя пойманный в западню зверь, понимая, что нежданно освободился. Гейл улыбается ярко и солнечно. Впервые за многие месяцы. Он знает, что им придется бежать. Но знает и то, что она будет держать его за руку. Он знает, что теперь она будет только его. Без всяких “пока”.
========== 12. Пит/Китнисс ==========
Здесь пахнет воском, старыми книгами, сосновой смолой и самую чуточку - пылью. Она переворачивает страницу, задумчиво потирая мизинцем висок. Пит прихлебывает свой напиток, жмурясь от пряного аромата шоколада и ванили, плывущих по комнате. За окном снег валит огромными лохматыми хлопьями, будто где-то наверху перевернулся грузовик с пухом - таким белым, что слепнут глаза.
Где-то за стеллажами на пол с грохотом валится книга, и Китнисс вздрагивает все телом, хватая Пита за руку.
- Эй, ты чего? Просто книга, Китнисс. Все хорошо.
Кофе, который Прим принесла ему несколькими минутами раньше, выплескивается на руку, обжигая. Но он лишь морщится и терпит, поглаживая ее дрожащие пальцы.
- Здесь просто так тихо, что каждый звук - будто разрыв бомбы. - Сконфуженно бормочет она.
- Какие бомбы, если завтра Рождество? - Мелларк улыбается и продолжает поглаживать большим пальцем нежную кожу ее запястья. - Тогда уж рождественские фейерверки и петарды. Малышня еще сделает так, что мы оглохнем и возненавидим эти праздники. Все хорошо, Китнисс, все закончилось, помнишь? И никогда больше не повторится.
Студенческие беспорядки остались в прошлом, жизнь постепенно налаживалась, и сегодня они пришли сюда, чтобы подготовиться к экзамену, который сдают сразу после рождественских праздников. Они везде теперь ходят вместе, и спит он если и не в ее комнате, то всегда неподалеку - в зоне слышимости. Потому что кошмары не хотят уходить. Их, как и липкий страх, с которым они, кажется, уже срослись, не прогонят даже рождественские эльфы, что пакуют подарки для детишек, поминутно сверяясь с тем самым списком Санты.
В этом году никто не умер. Быть может, они вели себя хорошо, и президент Сноу забыл о существовании Китнисс Эвердин и Пита Мелларка? Быть может, однажды они смогут вернуться домой? В свой настоящий дом. Но никогда уже не смогут друг без друга.
Жить. Дышать. Просто быть.
- Мы с Прим украсили елку, на ней есть даже крошечные сверкающие олени, представляешь? Мама решила приготовить на ужин гуся. Ты же придешь, чтобы отпраздновать с нами? Ведь Рождество. Кстати, приедут Хеймитч и Эффи. Он грозится сварить какой-то особенный пунш.
Она берет его руку в ладони и чуть тянет на себя, заглядывает в глаза, будто пытается убедить, уговорить. Будто он собирался отказываться.
- Конечно же я приду. Что это было бы за Рождество без семьи?
И наклоняется, чтобы оставить на щеке легкий, почти невесомый поцелуй. Она вздохнет, обвивая руками за шею, опустит голову ему на плечо.
- Я каждый день благодарю небеса за то, что послали мне тебя, Пит Мелларк.
А он вдохнет полной грудью - запах кофе с корицей, бумаги и липы, которой пахнут ее волосы. Сплетет их пальцы и еще раз скользнет губами по гладкой щеке. Она благодарит небеса, а он просто знает, что без нее его давно бы не было на этом свете. Нашла, вытащила, спасла. Просто дала цель и смысл.
Ее звали Огненной Китнисс и Сойкой-пересмешницей, когда-то она была лицом бунтарей, символом сопротивления. Но он - все эти годы он видел в ней ту девчонку, что, стоя на стульчике, пела “Песнь долины” таким чистым и ясным голоском, что даже птицы за окном умолкли, чтобы послушать. Уже тогда он, Пит Мелларк, знал, что будет любить ее до конца жизни.
У дверей звенят колокольчики, слышатся смешки, когда кто-то, остановившись под веточкой омелы, требует свой законный поцелуй. Пит различает голоса Финника и его Энни, Прим что-то строго выговаривает Гейлу, кажется, пытаясь кокетничать. Снег за окном становится гуще. И, кажется, вдалеке уже раздается звон бубенчиков на санях Санта Клауса и его низкий, добродушный смех.
========== 13. Финник/Китнисс ==========
Красивый.
Это единственное, о чем сейчас может думать она, Китнисс Эвердин, победитель 74-х Голодных Игр, новый ментор дистрикта №12, новая игрушка Капитолия. Это единственное, что стучит в голове, как таймер, отсчитывающий последние секунды перед стартовым залпом на Арене. Это единственное, что остается в мыслях, когда он, Финник Одэйр кланяется насмешливо, представляясь, а потом трогает ее ладонь губами по обычаям это проклятого города.
- Меня зовут Финник, Сойка-Пересмешница. Я счастлив познакомиться с легендой.
Он улыбается, изгибая красиво очерченные губы, но глаза его остаются холодными, они хлещут презрением, брезгливостью, ненавистью даже, и в горле склизким комком застревает обида, мешая нормально дышать.
Почему? И с каких пор тебя, Китнисс Эвердин, волнует мужская красота?
Красивый до боли. До прокушенной губы и спазмов в груди. Красивый.
- Я много слышала о тебе.
И это на самом деле правда. Самый юный Победитель в истории Игр. Красивейший и желаннейший мужчина Капитолия. Тот, перед кем раскрывают двери самые влиятельные люди столицы. Тот, кого приглашает на ужин сам Президент Сноу. Тот, целовать которого считается вышей наградой. Тот, кто мог превратиться в шлюху для высшего света, но стал золотым мальчиком Панема. Тем, кого боготворят, перед кем преклоняются, тем, кому рассказывают все самые страшные и темные тайны в надежде завоевать хоть толику внимания.
И Китнисс всегда чуть-чуть презирала его - светского кутилу и балагура. Пока не споткнулась о равнодушие и насмешку в глазах цвета остывшего пепла на смертном костре.
- Как и я, Огненная Китнисс, как и я.
Он упрямо не хочет звать ее просто по имени, а у нее кончики пальцев зудят, как хочется прикоснуться к его щеке - просто, чтобы проверить: живая плоть или холодное золото? Но Китнисс лучше оторвет себе руку, чем пойдет на поводу у странных желаний и импульсов.