Я пристегнула ее к сиденью и поехала домой. Теперь слезы свободно текли по моему лицу, и Бриони была необычайно спокойна. Она знала, что что-то не так, и не знала, что делать. Мне не хотелось пугать ее, поэтому я попыталась остановиться, но снова и снова всхлипывала.
Когда мы въехали на подъездную дорожку своего дома, я вытерла лицо, прежде чем выйти, но знала, что мои родители поймут, что я плакала. Они захотели бы получить ответы, а я еще не была готова их дать.
Я никогда не думала, что все так закончится. Но тогда я и представить себе не могла, чем все закончится. Думать об этом было слишком больно.
Бриони погладила меня по лицу своими маленькими ручками, как бы утешая. Я крепко прижал ее к груди и сказал, что все в порядке.
Когда я вошла, мама оторвалась от кроссворда, который разгадывала сидя на диване, и тут же нахмурилась.
— Что случилось?
— Мамочка грустит, — сказала Бриони, отвечая за меня.
Я отказалась снова плакать перед ней. Ей не нужно было расстраиваться и смущаться.
— С мамочкой все в порядке. Давай-ка примем ванну. Иди выбери свою пижаму и банные игрушки, а я сейчас приду, — сказала я ей.
Она кивнула и побежала по коридору.
— Мы говорили о следующем годе. Мы видим его по разному. Все закончилось плохо, — сказала я ей. — Но позволь мне уложить ее в постель. Если я заговорю об этом, я снова расплачусь, а ей не нужно этого видеть.
Мама кивнула.
— Окей. Иди искупай и уложи её. Я подожду здесь.
Она всегда будет рядом. Она всегда была моей подстраховкой. Мне хотелось плакать, думая о том, как она важна для меня и что принятие трудных решений для Бриони-это не только моя работа, но и то, что я хочу делать. Потому что однажды я хотела бы, чтобы она знала, что я ее подстраховка. Я всегда буду рядом.
Брейди вспомнит сегодняшний вечер и поблагодарит меня. Может, и не в лицо, но он так подумает. О том, что я спасла его молодость, которую он хотел потратить на девушку и ребенка, который ему не принадлежал. Он заслуживал того, чтобы прожить часть своей жизни в колледже, как он всегда планировал. Взять нас с собой было невозможно не только для нас, но и для него тоже. У него были тренировки, игры и занятия. Мы не вписывались в этот график.
Знание того, что мое решение было правильным, не делало его легче. Убеждая себя, что когда-нибудь боль от него утихнет, не помогало мне. Не в этот момент. В этот момент я любила Брейди Хиггенса, и осознание того, что моя жизнь будет проходить без него, разбило мое сердце на миллион кусочков.
Во мне поселился cтрах, что я всегда буду любить его. Что эта боль не пройдет, и что двигаться дальше никогда не получится. Потому что мое сердце всегда будет принадлежать Брейди. Оно будет его, даже когда он больше не захочет этого.
Как только Бриони приняла ванную и уснула в постели, я вернулась в гостиную, где мама все еще сидела, забыв о кроссворде, который лежал на коленях, и задумчиво смотрела в окно. Она беспокоилась обо мне. Снова.
— Он хотел, чтобы мы переехали в Тускалузу и жили с ним в семейном доме, — сказал я ей.
Она вздохнула и похлопала по месту рядом с собой.
— Это не сработает.
— Знаю, — ответила я.
— Ты рассказала ему о своих планах?
— Да. Он не очень хорошо это воспринял. Все закончилось тем, что он расстроился и велел мне уйти.
— О, милая, — сказала она, обнимая меня и притягивая к себе. — Он просто любит тебя и не хочет расставаться. Он успокоится и пожалеет об этом.
Я видела выражение его глаз и знала, что он не поймет и не придет извиняться. Он был ранен. Я причинила ему боль, и после того, что он пережил со своим отцом, он не собирался легко прощать такую боль.
И я не могла согласиться поехать с ним только для того, чтобы сделать его счастливым. Это не осчастливит ни одного из нас.
Мне приходилось постоянно напоминать себе, что однажды он поймет, что я права.
Сейчас от этого боль не становилась меньше.
На следующей неделе Бриони впервые произнесла имя Брейди. После трех дней, в течение которых он не звонил и не навещал меня, Бриони посмотрела на меня с растерянным выражением лица и спросила:
— Брейди?
У меня не было возможности объяснить ей это. Она была слишком мала, чтобы понять, а я впустила его в нашу жизнь. Интересно, спросит ли она о Корали? Я не хотела забирать ее у Корали. Она наслаждалась Бриони так же, как Бриони наслаждалась ею. Но это была невозможная ситуация. Особенно сейчас.
Может быть, когда-нибудь не будет так тяжело.
В четверг раздался звонок в дверь, я а ухаживала за бабушкой. Она перебирала старые книги. Я не была уверена, почему, но она это делала, чтобы успокоить себя. Я боялась спросить, думая, что это может смутить её, когда ей придется отвечать.