Вдох.
Зэорис упал и вдохнул, как рыба, выбросившаяся на берег. Он выпучил глаза и с диким ужасом всмотрелся в родное, хоть и тошнотное, небо его родной реальности.
Быстро братья склонились над ним, взяли его на руки и стали с тревогой ожидать его разъяснений.
— Демон… — с кошмарным недоумением выдавил из себя Зэорис, преодолевая тяжелую отдышку, — за нами охотится демон.
Сощурив глаза, наполняющиеся осознанием надвигающейся угрозы, братья переглядывались и вновь внимали Зэорису.
— Что нам делать, брат?
— Не умереть… — выдохнул тот, словно в бреду, и потерял сознание.
Когда Зэорис очнулся, вновь наступила ночь. Они не спали. Было прохладно, костер они не разводили из-за опасности привлечения монстра.
Поэтому братьям приходилось извлекать скрытые силы, чему их обучали предводители. Сосредоточение их разума в особом состоянии требовало утонченных умений. Рассевшись вокруг, они медленно преобразовывали своё дыхание, гоняя магические сгустки по своим телам.
Эту магию белые маги позаимствовали у мертвых рыцарей, когда изучали в зиккуратах их тела. Первые белые рыцари были подобны черным и представляли собой мертвецов, души которых хранились в телах посредством магии, что текла в их жилах. Обычные люди могли проводить и концентрировать магию в своих телах только усердными практиками.
Все эти мысли в одно мгновение вспыхнули в мозгу Зэориса, и он вспомнил, что сгустилась тьма, и демон…
Демон идет за ними.
И Зэорис не знал, где он находится. Он мог преследовать их, мог стремительно перерезать путь, а мог и просто ждать их за следующим холмом.
— Надо… — раскалывающаяся боль пронзила череп, лицо скривилось, — надо выбираться отсюда. Мы-таки не выживем, если будем топтаться на месте.
— Да, брат Зэорис, — понимающе откликнулись очнувшиеся братья и стали в спешке собирать свои вещи.
— Что видел, брат Зэорис? — спросил один из братьев, собирая свитки в походную сумку.
— Да… — он оборачивался, подыскивая слова, и был таков, словно знатно выпил накануне, — да как будто солнце вывернули на изнанку, как будто его стошнило. Мерзкое зрелище, я вам скажу. Ну да ладно, надо идти вперёд, не то эта тварь сожрет нас.
— Демоны жрут людей? — спрашивал один из братьев.
— Хуже, — отвечал ему другой, — демоны жрут их души.
Окончив незатейливые сборы, братья двинулись дальше, преодолевая галереи и колоннады высохших стволов, украшенных голыми ветками.
Поход вдруг стал таким легким.
Зэорис затрясся от холода, но они все равно шли вперёд. И братья перестали переглядываться, вдруг хлынули ощущения пастельных оттенков. Тьма ночи лавиной закрутилась вокруг них, но никто не замечал, а Зэориса трясло все больше, он стал пугливо оглядываться. Жизнь стала прекрасной. Они уже шагали по широкой дороге, уложенной плиткой в незапамятные времена и ограждённой аллеей из высоченных кипарисов, мерно покачивающихся на ласковом теплом ветерке, а дальше были лишь пшеничные поля, поля, поля… а громады белоснежных облаков, грядущих над безмятежной реальностью.
Рычание.
Все прервалось.
Вибрирующие рычание и вязкая слюна, стекающая с желтоватых клыков.
Вдруг рявкающим движением чья-то огромная челюсть обхватила плечо Зэориса, но он мощно встрепенулся и развернувшись лишь выхватил одноручный меч, исполосовав громадную морду, покрытую шерстью и лишь отдалённо напоминающую помесь волка, человека, обезьяны и медведя одновременно. Морда исчезла в темноте, озлобленно рыча.
Бешено оглядываясь, братья вглядывались в черноту и едва могли различить деревья, хотя отчетливо видели друг друга. Зэорис зашел в центр их круга обороны и поднял властно руку, проведя ею воображаемую дугу, и воображение объяло пламенем сухие деревья наяву, те вспыхнули, словно щепки, брошенные в костер. И теперь кругом горели отдельно стоящие стволы, как большие лучины.
Ободрившись, они с лязгом вынули свои остро наточенные мечи утонченной работы кузнецов запада.
— Брат Зэорис! — крикнул один из служителей, повернувшись.