Зеланд мечтательно улыбнулся. Разве можно сомневаться в Новой эре, разве можно сомневаться в серой гвардии… сомневаться, значит быть заведомо мертвецом. А что если, лишившись сомнений, он окажется неправым, а значит также заведомо мертвым… Это не имеет значения, уже ничего не имеет значения кроме грядущего восстания. Зеланд был этим восстанием, его духом, не ощущал в себе ничего, кроме сил, напрягающихся с одной, лишь одной целью.
Отбросив всякие дурные мысли, Зеланд продолжил путешествие.
Затем ещё несколько дней пути, содержащих в себе лишь перестановку ног и щекотливые переживания, лишь раззадорившие главаря новой элиты.
По прибытию же в Змеиную нору они направились в отведённый для них длинный дом. Просторные улицы этого города к ночи пустели полностью. Здесь ух угостили мёдом, и они легли спать.
А на утро Зеланд стал вновь получать плохие вести. Ещё до принятия решения об отводе войск, серые братья из числа белых магов, приближенных к Совету и занимающих высокие посты в управлении города, стали спускать вниз сведения о готовящемся отводе войск. И эти сведения уже дошли, долетели и доползли до ушей представителей из убежищ. И теперь Азенет докладывал ему о том, что письма из окрестностей города имеют весьма холодный тон. Теперь не только город, но скоро и область отвернется от Новой эры, боевое крыло потеряет средства, поддержку, приток новых братьев.
Погрузив руки в волосы, Зеланд сидел над планами и бумагами, глазами пожирая тексты, не видя слов, не видя букв, но лишь прокручивая узнанное в голове, а сознание билось в стену безысходности, рождая в ней все новые трещины, потому как демонически сильный ум не знал предела своей изощренности. Лишь увеличивалась боль, с которой рождались новые решения в этой все более сложной ситуации.
На четвертый день по прибытию Зеланд поручил Азенету донести до горных лагерей серых гвардейцев, чтобы они выступили в Змеиную нору.
Воспаленный разум Зеланда принял решение провести парад, продемонстрировав, несмотря ни на что возрастающую, мощь серой гвардии. Необходимо было показать всем серым братьям, что военное крыло непоколебимо в своей решимости. Отпугнет он этим трусливых перевертышей, мечтающих занять свое место в совете… это не имело больше значения, ведь теперь подле него останутся лишь преданные гвардейцы и те из серых братьев, что истинно верят в Новую эру, эру магии и магического народа.
Прошла ещё неделя.
Обычный пасмурный день.
На главной улице перед домом хозяина городища небольшой деревянный помост.
На помосте стоит, устремив озабоченный судьбами народов взгляд, Зеланд в теплом сером плаще с одноручным мечом на поясе; рядом также одетый невзрачный хозяин крепости, плод смешения жителей юго-востока и пришельцев с севера.
Ветра задули…
Порывы частиц несли завесу пустынность вдоль горных троп. Из завесы этой ровными рядами квадраты идеально ровных отрядов стали заходить в город, деревянные ворота которого отворились.
Люди же столпились вдоль улиц. Старики, молодые, дети, взрослые, женщины и мужчины, местные торговцы и ремесленники, смотрел на то, как гвардия заходит в городище.
Большие квадратные щиты, лес стальных дротов, а над всем реет серый штандарт с изображением черной пирамиды. И лица, лица, лица. Разные челюсти, но везде сжатые губы, бесчувственные глаза, устремленные перед собой. Уже не воинство это было, но армия.
Идеальный шаг, идеальное равнение. Зеланд пришел в восторг, глаза его загорелись, дыхание участилось.
— Какое строгое знамя теперь у ордена… — сказал хозяин крепости.
Повернувшись, Зеланд многозначительно посмотрел на него.
— Это знамя гвардии, — и крайне твердо добавил, — у ордена нет знамен.
— Брат Зеланд, прости мне мою беспечность, — смутился хозяин городища.
— С этого дня называй меня магистр.
— Слушаюсь, магистр.
Зеланд вновь обратил свой взор, полный наслаждения, к шагающим мимо отрядам, головы гвардейцев были повернуты к нему.
_____
Отношения с Зэорисом портились с каждым днем.