- Ну куда ты полез, Миша! - услышал я совсем рядом ее рассерженный голос и, вздрогнув, остановился. - Куда тебя понесло? Вернись сейчас же!
Это она со своим пацаном воевала. Увидев меня, растерялась.
- Миша?.. Здравствуй…
А губы - ну совершенно детские. И носик такой пряменький, аккуратный…
- Привет… - осторожно отозвался я. - Как жизнь?
- Вот… погулять вышли… - ответила она.
Я смотрел на нее и соображал, что бы еще такое сказать.
- Я слышал, развелась ты…
- Развелась. А ты? Так до сих пор и не женился?
- Да некогда все, - сказал я. - Дела.
Тут подошвы моих кроссовок словно приплавились к асфальту, а рука сама прыгнула в сумку, где лежал пистолет. Вдоль решетки сквера прямо на нас шли трое молодых людей. Все одного роста, смуглые, горбоносые… Гортанно переговариваясь, прошли мимо. С Кавказа, видать, ребята… Я наконец обратил внимание, что Наташка меня о чем-то спрашивает.
- Дела? Какие?
- Такие дела, что закачаешься, - хмуро ответил я.
- Скамейку нашу помнишь? - спросила она вдруг.
Я буркнул, что помню.
- Сменили ее. Новую поставили…
- Серьезно? - сказал я. - Надо пойти посмотреть.
Она жалко улыбнулась уголком рта.
- Чего уж там смотреть…
Замолчали. Наташкин пацан штурмовал ограду сквера - протискивался меж прутьев туда и обратно.
- А у меня день рождения скоро…
- И что? - насторожившись, спросил я.
- Приходи. Если сможешь, конечно…
Так… Потянули телка за веревочку… Не дурачок ведь, понимаю, в чем дело. Все прекрасно понимаю. Не дождалась, выскочила замуж, промахнулась, развелась, вспомнила, что Минька Бударин до сих пор не женат.
- Не знаю, в общем… - промямлил я. - Мы тут, понимаешь, как раз тридцатого всей сменой за грибами выезжаем…
Кое-как унеся ноги, решил взглянуть на новую скамейку. Посидел на ней, потрогал гладкий брус, где раньше было вырезано крупно и глубоко: «НАТАША!» Ладно. По грибы - так по грибы. За мной ведь тоже, как за Гришей, глаз да глаз нужен. Оставь меня в городе - возьму да и сорвусь на день рождения, кто меня знает!
Кто-то остановился передо мной, постоял немного и сел рядом. Я покосился на подсевшего и увидел, что это Бехтерь.
- Ну, здравствуй, - неприветливо сказал я ему. - Что? Лавки другой не нашлось?
Бехтерь снял фирменные очки и долго тер переносицу.
- Ну хоть бы ты мне, что ли, объяснил, - с тоской попросил он. - Бил я его тогда или мне это так, от злости померещилось?
- От злости, - сказал я.
Бехтерь усмехнулся. Что-то плохо он выглядел - то ли больной, то ли усталый.
- Ничего, - сказал он. - Она еще с ним наплачется.
- Это почему же?
- Наплачется, - упрямо повторил Бехтерь. - Вот увидишь. Я-то знаю, что он за человек…
- А ты-то сам что за человек?
Бехтерь вдруг ухватил меня за руку.
- Минька! - сказал он. - Не хотел я с ним тогда драться, веришь? Хотел подойти, поговорить по-людски, с глазу на глаз… Она ведь заявление из загса забрала. Минька! А он даже говорить со мной не хочет. Морду воротит, понимаешь? Простите, говорит, мы с вами не знакомы… Ах ты, думаю!..
Бехтерь задохнулся и умолк. Так это он, выходит, один на один отделал того… которого я потом рейкой? Ай да Валька! Как же надо было разозлиться!..
- Не того ты отлупил, Бехтерь, - сказал я ему. - Не Гришу.
Он вскинул голову.
- Что… правда?
- Правда, - сказал я.
Бехтерь подумал, потом уныло кивнул.
- И что он теперь? Этот, кого я… В суд на меня, да?
- Да нет, Бехтерь, - вздохнул я. - Никто на тебя в суд подавать не будет…
Первый раз в жизни я говорил с ним не раздражаясь. А может, меня и раньше раздражал не столько сам Бехтерь, сколько этот его дурацкий фирменный оскал.
- Кончай киснуть, Валька, - сказал я ему. - Сам понимаешь: ушла - значит, ушла. Другую найдешь.
- Не найду, - безразлично ответил мне Валька Бехтерь.
15
Наш автобус стоял у ручья на опушке, и огромная верба время от времени лениво проводила по его крыше кончиками узких листьев.
Я влез в автобус, и спавший на заднем сиденье шофер поднял голову.
- Свои, свои… - успокоил я его. - Спички только возьму.
Я пробрался к своей сумке и устроил в ней маленький переворот. Коробок, конечно, оказался на самом дне. Я разгреб продукты, переложил пистолет… и от кисти к локтю проскочили знакомые электрические мурашки.
Еще не веря, я торопливо установил спичечный коробок на сиденье, прицелился и утопил спусковую клавишу.
Коробок исчез.
Несколько секунд я тупо смотрел на глянцевый от чистоты край кожаного сиденья. Потом швырнул пистолет в сумку, ремень - через плечо и вылетел из автобуса.
С трех сторон шевелился лес, огромный, просвеченный солнцем. Ну и где мне их теперь искать, этих голубков? Я прикинул, на какое расстояние могли разбрестись грибники, и чуть не застонал…
Полчаса, не меньше, я бегал по лесу сломя голову и выспрашивал наших, не видел ли кто Гришку с крановщицей. Как провалились, честное слово! Отмахав здоровенный крюк, вернулся к автобусу и там, на краю опушки, наконец увидел Люську. Сердце у меня радостно прыгнуло и тут же оборвалось: Гриши с ней рядом не было.
- А где…
Я не договорил. Она вскинула голову, и лишь тогда я понял, что никакая это не Люська.
Куртка - другая, волосы - рыжие, но чуть потемнее, потом - короткая стрижка, каких Люська отродясь не носила… И даже не в этом дело! Лицо. Вроде бы Люськино - одно к одному, а вглядишься… Куда там до нее Люське! Ну вот как киноактриса на плакате: красивая - аж дух захватывает, а в жизни такую - расшибись - не встретишь…
Уж не знаю, как я тогда выглядел, но, по-моему, она меня испугалась. Смотрит - глаза серые, большие, зрачки - вздрагивают…
- Я здесь гуляю… - пояснила она.
- Ага… - Я обалдело кивнул, и мы двинулись в разные стороны. Боком. Не спуская друг с друга глаз. У нее левая рука - за пазухой, у меня - в сумке.
Стоило ей скрыться из виду, я шарахнулся вправо и, хрустя сучками, скатился в какую-то канаву. Слева - как бы в ответ - тоже раздался короткий треск веток. Понятно…
Пригибаясь, добежал до конца канавы и там только перевел дыхание. Вот это да! Рыжая, а? Сама пожаловала… Как же это они нас так быстро вычислили?..
От ствола к стволу, как на территории противника, все высматривая, не мелькнет ли где в кустах оранжевый пластик пистолета, убрался подальше. Что ж теперь делать-то? Кричать - услышат. Гришкино имя они по документам знают…
- Люська-а!..
- Чего орешь?
Я обернулся. Они стояли буквально в десяти шагах от меня.
- Влипли, Гриша, - сказал я, подойдя. - Вот они тебе, грибы твои!..
Гриша Прахов побледнел и прислонил к дубу тонкий рогатый посошок.
- Заработала? - еле слышно спросил он. - Когда?
- Полчаса назад.
- Значит, скоро они будут здесь… - медленно проговорил он.
- Дурак! - прохрипел я. - Они уже здесь!
- Вы что, ненормальные оба? - спросила Люська. - Вы себя со стороны послушайте!
Я повернулся к ней - и осекся. Вот ведь разные, а?! Нет, конечно. Рыжая и красивее, и нежнее… но по сравнению с Люськой - какая-то вроде ненастоящая…
- Люська! - сказал я. - Ради бога! Хоть ты не лезь!
- Опять инопланетяне? - недобро прищурясь, спросила она.
- Опять!
На секунду мне показалось, что она сейчас размахнется и даст мне лукошком по голове.
- Люся, я все объясню… - заторопился Гриша.
- Не надо, - спокойно проговорила она. Взяла прислоненный к дубу рогатый посошок и пошла прочь. Отойдя на несколько шагов, оглянулась и добавила безразлично: - Поедем в город - в автобусе ко мне не подсаживайся…
Волосы ее на этот раз были заплетены в короткую толстую косу, и коса эта при каждом шаге с каким-то особым презрением качалась туда-сюда - рыже-золотистый маятник с пушистой метелкой на конце.
Гриша двинулся было за ней, но я его удержал.