- Нет, - сказала Чага. - Люди.
- Подожгли рощу?
Чага с досадой тряхнула выгоревшей, неровно подрезанной гривкой.
- Кто-то прячется, - хмуро пояснила она. - Выживают огнем…
- Изгнанника? - спросил Влад, чувствуя, как омерзительная слабость раскатывается от живота к коленкам.
- Не знаю, - сказала Чага. - Может быть, и хищника…
Они положили зверей в пышно разросшемся желто-зеленом кустарнике и спрятались сами.
- Слушай, Чага, - прямо спросил Влад, - ты кого больше боишься: металла или людей?
- Тебя, - бросила Чага, не оборачиваясь.
Влад неуверенно хихикнул. Вот уже и первые проблески юмора пробиваются. Так, глядишь, скоро и анекдоты начнем друг другу рассказывать: «Сидят в горящей роще два изгнанника. Вот один и говорит другому… то есть другой…»
Продолжения анекдота Влад придумать не смог, да и не успел бы. Глухо грянули копыта, воздух вспороли визжащие, как металл, крики, и ложбинка ожила. Мимо них огромными прыжками пролетело поджарое и, несомненно, хищное существо, похожее на гепарда с волчьей мордой, нагоняемое храпящим, роняющим пену зверем. Сламывающиеся в суставах мощные ноги метались, как рычаги, в каждом копыте - смерть.
Пятнистый хищник шарахнулся, уворачиваясь, и в этот миг на спину ему с маху бросился всадник. Мужчина. Они покатились, путаясь в редкой высокой траве, взметнулись жилистые пятнистые лапы с жутко растопыренными когтями, и пронзительный крик боли (не поймешь, звериный или человеческий) ошеломил Влада. Чага, бледная, с искаженным лицом, раскинув руки, зажимала храпы обоим залегшим животным и торопливо шептала какие-то шепелявые звериные слова, видимо, упрашивая Седого и Рыжую не подавать голоса, не затрубить в ответ.
Вопль оборвался, трава шевельнулась в последний раз, и из нее поднялся победитель в разорванной куртке. Лоб у него был рассечен, улыбающееся лицо заливала кровь. Он нагнулся и рывком вскинул на плечи пятнистую тушу с длинными болтающимися лапами. Всхрапывая и косясь на убитого хищника, возвращался взбудораженный кровью зверь.
Охотник перекинул тушу между горбом и мощной шеей животного и вскочил в седло. У выхода из ложбинки маячили еще два всадника. Весело оскалившись, они смотрели на приближающегося к ним удачливого наездника.
- Хвостом задел? - спросил один, указывая на рассеченный лоб, и все трое расхохотались нарочито громко, чтобы вся степь слышала, как им весело.
Скрылись. Чага отпустила морды зверей и обессиленно привалились спиной к горбу Седого.
- Не понимаю, - раздраженно проговорил Влад. - Почему мы прячемся? Мы же не изгнанники - мы семейство!
- Седой… - стонуще произнесла Чага, как-то судорожно оглаживая жесткую шерсть на хребте зверя.
- Не понимаю, - повторил Влад. - При чем здесь Седой?
Она подняла на него прозрачно-серые, полные муки глаза.
- Это очень редкий зверь, - сказала она. - Такие есть только на севере.
- Ну и что?
- Из-за него уже убили шестерых. Почти все семейство Калбы. Стрый убил из-за него четырех мужчин…
Влад невольно откашлялся.
- А теперь, значит, из-за него поубивают нас? - спросил он. - Так, что ли?
Чага молчала.
- Да сталь вас всех порази! - взорвался Влад. - Вам что, металла не хватает? Еще и сами друг другу глотки рвете?
Чага все еще перебирала густую шерсть Седого. Лицо - несчастное.
- Раньше так не было, - тихо, как бы оправдываясь, проговорила она. - А теперь все думают: последние годы живем…
- Послушай, - сказал Влад. - Но если он так опасен, давай выменяем его на другого зверя. Или просто отдадим…
Чага вздохнула и поднялась.
- Не могу, - сдавленно вымолвила она.
- Почему?
- Хороший зверь, - пряча глаза, сказала она. - Ни у кого здесь такого нет…
А к вечеру, словно желая запугать Влада окончательно, достала из седельных сумок кистени и принялась упражняться. Высунувшись из наполовину вырытого окопчика, он с невольным уважением следил, как ходят в воздухе гудящие камни. Надо бы взять у нее пару уроков. Спиной к спине с четырьмя кистенями - и ни один кочевник не подступится, ни пешком, ни на звере. Да к ней и к одной не больно-то подойдешь…
Влад бросил лопатку, которая, кстати, и впрямь была лопаткой какого-то крупного животного, скорее всего того же зверя, и вылез из ямы. В самом деле, если так опасно, то пусть хотя бы приемы покажет…
- Чага!
Она обернулась, и ее глаза внезапно вспыхнули надеждой и радостью.
- Отними! - крикнула она, и камни запели, замелькали.
Влад неуверенно шагнул навстречу, но тут Чага сбросила с ладони несколько витков ремня, камень метнулся в лицо и, не долетев какого-нибудь дюйма, толкнул воздухом. Хорошо хоть заслониться не успел - перелом кисти был бы обеспечен…
- С ума сошла! - сердито сказал Влад, отступая. - Давай теперь я попробую!..
Чага резко опустила руки, камни с глухим стуком упали на землю. Новый приступ ненависти? Ну так и есть…
- Никогда так больше не говори, - процедила Чага. Глаза - как из металла отштампованы. Сталь разящая. Отвернулась, взмахнула руками, и камни снова заходили, завывая, по резко меняющимся траекториям.
Выругавшись вполголоса, Влад возвратился в окопчик, поднял костяную лопатку и продолжил земляные работы. То не говори, это не говори… Да что ж она, дура, не понимает, что в четыре руки отмахаться легче?.. Или кистени - это чисто женское оружие? Хм, а это, между прочим, идея…
- Чага!
Она даже не повернула головы в его сторону.
- Чага! Да погоди же ты! Остановись!
Камни, ускоряясь, закрутились по спирально уменьшающимся орбитам и со шлепком улеглись в ладони. Обернулась.
- Чага! Ну что ты злишься? Я же просто не знаю многого!.. Что, кистенями только женщины дерутся?
- Да!
- Ну так предупреждать нужно, Чага! Я же, правда, не знал. А каким оружием пользуются мужчины?
- Мужчины не пользуются оружием, - холодно сказала она.
- Как? Вообще?
Чага смотрела на Влада с недоумением.
- Разве я тебе не рассказывала? У них договор с металлом.
18
Нет, но он-то полагал, что речь идет только о металлическом оружии. Как же нужно было испугаться этих самых микрокомплексов, чтобы вообще все на землю побросать! Вот идиоты…
А с другой стороны, ситуация приобретает несколько жутковатые очертания. Влад вспомнил взметнувшуюся из высокой редкой травы пятнистую лапу с судорожно растопыренными когтями и почувствовал себя совсем неважно. Да на такую тварь - только с карабином и с егерем! А тот ее - с улыбочкой и голыми руками. То ли задушил, то ли хребет сломал…
Значит, оружие применять нельзя. Кстати, надо будет спросить у Чаги: что будет, если все-таки применишь? Запрезирают? Ну, это на здоровье… Только ведь скорее всего загонят в рощу и подпалят с трех сторон. Ладно. Решено. Без оружия так без оружия.
…И что же у нас в активе? А ничего в активе! Юношеское увлечение капоэйрой у нас в активе. Ну еще, может быть, общая физическая подготовка неплохая. Была. До так называемой посадки и сотрясения мозга. Ох, Влад, переломят тебя здесь об коленку при первом удобном случае. Как сушняк. С пушечным треском.
И зачем они откочевали в спокойные степи? Изучать нечего, металл куда-то исчез. Чага говорит: не раскуклился еще. Шутит, наверное. Хотя после паучков этих дикорастущих, кажется, уже во что угодно поверишь. Вплоть до почкования осколков.
Влад ударил пятками Седого и поравнялся с Чагой.
- Ну что, Чага? Может, вернемся?
- Куда?
- Откуда пришли.
- Там металл, - напомнила она.
- Да уж лучше металл, - буркнул Влад.
- Ты как женщина. - Чага усмехнулась. - Только о нем и говоришь.
- Что делать, Чага! Металл - враг. А врага надо знать.
- Мать тоже думала, что знает его, - задумчиво молвила Чага. - А металл ее убил.
Влад фыркнул.
- Что она там знала! Что вы вообще о нем знаете! Ты, например, много о нем знаешь? Как он движется? Почему растет?