К черту такие гурманские эксперименты.
Покончив с осмотром мута, он залез обратно в корабль и с силой захлопнул дверь.
– Воняет просто ужасно, – сказал он.
– Здесь когда-то была городская свалка, наверное, – сказал Марков. – Где у тебя кондиционер включается и вентиляция? У меня такое ощущение, что скоро кровь носом пойдет.
– Сейчас.
Густав включил кондиционер, надеясь, что он проработает без проблем хотя бы час. Тот оправдал ожидания: включился, загудел, повеяло холодным свежим воздухом, и Густав смог снять защитную повязку.
Свалка, как было видно из машины, тянулась вдоль реки. Вдоль свалки проходила дорога. На некотором от нее расстоянии теснились дома. Этих домов Густав опасался больше всего, так как неизвестно, что тебя в них ждало – прогнивший пол с ржавыми гвоздями или какой-нибудь агрессивный мут, не съевший за последний год ничего, кроме своих пары-тройки собственных рук.
В навигации город обозначался как Тиски, и они заехали в него лишь затем, что у Маркова не было с собой лекарств от камней в почках. Вещи старика остались в сгоревшей машине, и ему становилось все хуже и хуже. Иногда он даже не мог сдерживаться и кричал от боли, пронзающей поясницу и живот. Как будто кто-то очень медленно отделял туловище от ног самой тупой на свете пилой – так ему казалось.
Приступы начали проходить, когда они подъехали к городу, но боль могла возобновиться в любой момент, и Густав не хотел, чтобы старик умер у него в машине. Да и вообще, честно признаться, с некоторых пор он вовсе не желал ему смерти.
Они въехали в город с востока, через район частных домов, и Густав сначала даже подумал, что навигатор ошибся, привел их в какую-то деревню. Но когда на горизонте показались вышки многоэтажек, дающие Тискам гордое название «города», они как раз заехали на территорию свалки. Нужно было каким-то образом добраться до центра и отыскать там аптеку. Ну, или хотя бы магазин. Обычно в маленьких городах все, начиная от аспирина и заканчивая совковыми лопатами, продавалось в одном помещении какого-нибудь занюханного магазинчика.
Густав завел корабль, и они медленно двинулись дальше, оставляя на перегное две глубокие борозды.
– Я не думаю, что мы сможем раздобыть здесь что-то дельное, – сказал Густав уже после пяти минут езды вдоль свалки, которая, казалось, не желала заканчиваться.
Они оставили за собой труп собаки и труп большого дерева, населенного крысами. Как только шум двигателя пропал, из дупла потек серый поток пищащих созданий. Они окружили тело собаки-мута и практически в мгновение разорвали его на куски своими острыми зубами. За те несколько минут, в течение которых Густав доехал до поворота, позволяющего выехать со свалки, от собаки остались лишь кости, которые крысы быстро утаскивали в свое гнездо. Кто-то из них даже съел пулю.
Свернув на улицу, уходящую немного вверх и ведущую подальше от зловонной свалки, Густав успокоился. Здесь дышалось немного легче. Они ехали по двухполосной дороге, которую с обеих сторон давила немногочисленная, но жесткая и грубая, серая от пыли трава. У всех домов были большие ворота, и у всех они были либо распахнуты, либо сломаны. Закрытые же свидетельствовали о том, что в домах кто-то жил. Возможно, муты, возможно, люди.
Густаву это не нравилось. И чем глубже они продвигались, тем меньше умиротворяющего спокойствия в нем оставалось. Он не любил города, потому что чувствовал себя здесь загнанным в угол.
Как крыса, которую запустили в трубу. Если сзади и спереди трубу закрыть, то крыса сдохнет. А Густав подыхать не хотел, поэтому нажал на педаль газа посильнее.
– Смотри, там вроде какой-то парк.
Подъем на горку закончился, и теперь они катились вниз. В самом конце дорога переходила в Т-образный перекресток, с которого имелась возможность уехать направо или налево. А за перекрестком Густав видел невысокий узорчатый забор и густые деревья, мерно качающиеся на ветру. Туда-сюда, кач-кач…
– Если это парк, то мы недалеко от центра. Или от того места, где здесь когда-то кипела жизнь. Ты смотришь вообще по сторонам, Марков? Аптеки, магазины? Наблюдаешь?
– Да-да. Нет тут ничего пока. Одни дома и почтовые ящики.
– Чего?
– Почтовые ящики. Коробки такие, куда людям приносили письма. Они здесь все почему-то сорваны с домов и валяются на земле.
– Черт с ними, с этими ящиками, мы уже у парка. Или это… – Густав внезапно замолчал.
Они выехали на перекресток. Видимо, Тиски стояли на холмах. Дорога, ведущая вправо, снова уходила куда-то вниз. Над ней смыкался сумрачный тоннель из крон разросшихся деревьев. Та, что вела влево, простиралась довольно-таки далеко и где-то поворачивала, но где – невозможно было разглядеть из-за выпирающих с тротуаров деревьев и кустов.