С началом второго этапа Апрельской революции, когда к власти пришел президент Наджибулла, Сарвари был направлен послом в Монголию. Он был арестован в Кабуле моджахедами полевого командира Ахмадшаха Масуда после падения правительства Наджибуллы в 1992 году. После того как сторонники Масуда своими артобстрелами превратили в руины большую часть Кабула и под натиском войск Гульбеддина Хекматиара отступили в свою «вотчину» — долину Панджшир, Сарвари находился в одной из панджширских тюрем Масуда.
Основные репрессии, которые теперь вменяли Сарвари, развернулись в Афганистане в период нахождения у власти бывшего премьер-министра Хафизуллы Амина, по приказу которого глава государства Нур Мохаммад Тараки был задушен у себя в резиденции. По разным данным, без суда и следствия тогда было казнено и замучено от 50 до 200 тысяч человек. Лично я был свидетелем происходивших в то время массовых расстрелов внутри кабульской центральной тюрьмы Пули-Чархи, а также за ее пределами, на полигонах 4-й и 15-й танковых бригад армии ДРА. Помимо сотрудников органов госбезопасности, в расстрелах участвовали армейские офицеры, принадлежавшие к крылу «Хальк» НДПА. Но нельзя не упомянуть и о том, что во время гражданской войны, вспыхнувшей после свержения «коммунистического» режима в 1992 году, в Афганистане было убито от 1,5 до 2 миллионов человек. Однако за эти военные преступления никто перед судом так и не предстал. В результате военный суд приговорил Сарвари к 19 годам тюремного заключения.
Русские — великая нация
Пользуясь тем, что в посольстве да и на работе в Москве наступили новогодние каникулы, я решил посвятить время, свободное от передачи оперативной информации, организации встреч с представителями местного истеблишмента. Мой выбор пал на министра иностранных дел, так как, по отзывам, глава МИД был человеком очень образованным, интеллигентным, умным и доброжелательным. Посоветовал встретиться с Рангином Дадфаром Спанта мне директор афганской дипломатической академии при внешнеполитическом ведомстве товарищ Гайрат, который в 80-е годы учился в Москве и отлично говорил по-русски. По словам Гайрата, министр опирался в своей работе на старую дипломатическую школу, большинство представителей которой учились в СССР, а потому питал большое уважение к русским.
Через моего товарища, начальника управления информации и печати МИД, мы договорились с министром о встрече, и уже 11 января я сидел в его кабинете. Родом из иранского племени, но увидевший свет в афганском Герате, Спанта в свое время учился в Кабульском государственном университете, а затем продолжил учебу на политолога в Турции и Германии. Он свободно говорил на дари, пушту, турецком, немецком и английском языках. Спанта обрадовался, что ему не придется думать по-немецки, которым он владел в совершенстве, и наша беседа протекала сначала на английском, а затем и на дари.
С первых же минут диалога министр дал понять, что нынешний уровень взаимодействия между Исламской Республикой Афганистан и Российской Федерацией ниже обоюдных возможностей двух стран.
— Хочу проинформировать вас, что, к сожалению, уровень наших обменов, экономического и торгового сотрудничества ниже существующих возможностей, притом что межгосударственные отношения, основанные на принципах дружбы и добрососедства, можно назвать судьбоносными, — сказал он. — Российская Федерация поддержала Афганистан на международном уровне после коллапса режима «Талибан». Она же выразила поддержку нашей позиции и в Совете Безопасности ООН, и в других международных организациях, являясь членом Совместного совета по координации и мониторингу за выполнением Лондонского Соглашения по Афганистану, — продолжил глава афганского внешнеполитического ведомства. — Это взаимодействие можно назвать очень хорошим. Россия поддержала Афганистан и в вопросах, касающихся реконструкции национальной армии, и в ряде других начинаний, — отметил Спанта.
Когда министр узнал, что я в Афганистане тружусь уже много лет, он откровенно обрадовался, поняв, что ему не придется произносить формальные фразы. И тогда он перешел к деловой части.
— Российская Федерация обладает огромными знаниями по Афганистану, в том числе по национальным ресурсам нашей страны, которые проистекают из нашего прошлого. Такого рода преимущество должно быть использовано в деле восстановления Афганистана и наращивания обоюдовыгодного сотрудничества в сферах экономики и торговли, — сказал он.