Минула неделя
(Как ты сказала " я люблю тебя"),
Всего семь дней (Как ты осталась без меня)
Я слов не находил,
Хоть в сердце их хранил,
Хотя осознавал, что должен я сказать.
Минула неделя
(И гибель уж близка),
Всего семь дней
(И по щекам слеза).
Я слов не находил
Хоть в сердце их хранил
Хотя осознавал, что должен я сказать.
Он испытывал одновременно облегчение и разочарование, не видя ее лица. Эта песня была так далека от его зоны комфорта, что его желудок перевернулся, но она заслуживала услышать ее. Это была песня, которой Зак хотел поделиться с ней в тот день, когда подошел к ней. Он надеялся, что это докажет ей, что он любил ее. Что тосковал по ней. Что он был готов быть с ней. Но Зак опоздал — по крайней мере, так ему тогда показалось.
Его глаза горели, когда он приблизился к бриджу — самой мучительной части песни. Он не хотел, чтобы его голос дрогнул, поэтому он сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить.
Твое лицо мне не дает воспрянуть ото сна,
Твои глаза питают боль внутри меня,
И кровоточит сердце от того лишь без конца,
Что рядом нет присутствия тебя.
Мужчина вспомнил ночи, когда лежал один в постели, надеясь, что она зайдет поздороваться. Сказать, что скучала по нему, и они все еще могли быть друзьями. Просто позволит ему быть рядом с ней, когда он разберется со своими сложными и пугающими чувствами. Но Вайолет была неожиданно сильной, держалась от него подальше и залегла на дно. Она знала его расписание и позаботилась о том, чтобы никогда не появляться там, где мог быть он. На самом деле, он почти не видел ее в течение этих многих недель, и с каждым днем, проведенным без нее, он понимал, что потерял. Зак понял, что оттолкнул.
Минула неделя
(Услышь мое признание)
На целую неделю
(Отдал тебе я душу на заклание)
Для нее я слов не находил,
Хоть в сердце их хранил.
Ради нее могу я откровенным стать
Чтобы бы смогла она меня понять.
Зак тихо закончил последние аккорды, затем пальцами удержал на месте струны. Он посмотрел на звукозаписывающую комнату, ища ее в темноте.
— Вайолет? — он позвал, но она не ответила.
Мужчина слез с табурета и осторожно поставил напротив него гитару, думая о том, как одиноко она выглядела в свете прожекторов, и что без него, она была просто инструментом — ничем, как и он без Вайолет.
Ей понравилось? Может она возненавидела эту песню? А может и его? Она не могла заставить себя сказать ему, что любила его, хотя он видел это в ее глазах. Не говоря этого, она держала частичку себя при себе, твердо удерживала, а он эгоистично хотел ее всю. Зак нуждался в ней всей, хотя понимал ее страхи лучше, чем кто-либо другой.
Мужчина поморщился и сглотнул, обеспокоенный ее молчанием. Выйдя из студии, он толкнул дверь звукозаписывающей комнаты.
Когда он вошел в теплую, полутемную комнату его встретила спинка кожаного кресла.
— Ви? — сказал Зак, не зная, чего ожидать.
Медленно кресло повернулось, пока его глазам не предстала полуобнаженная девушка его мечты, его единственная муза, любовь всей его жизни, вторая половинка его души. Лицо Вайолет было мокрым от слез, но улыбка ослепляющей, и внезапно он оказался перед ней на коленях.
Не говоря ни слова, она протянула руки и обхватила его лицо ладонями, чтобы поцеловать, когда он поднял ее с кресла и заключил в объятия.
***
Настало утро понедельника, и Вайолет была полна бодрости, а ее глаза горели. Три песни были закончены, а она все еще не сказала Заку, что любила его, но четвертая песня, которой она поделится с ним сегодня вечером, все ему расскажет. Все. Ее всю покалывало от предвкушения. Готовая или нет, девушка была полна решимости преодолеть свои страхи и рассказать ему о своих чувствах.
Вайолет предположила, что это было сочетание совета Софи и его песни в субботу вечером — то, как он понимал, как трудно ей было произнести те самые слова, вернуть ей которые у него составило сложность столько лет назад.
За последние полторы недели они решили положиться на судьбу и дать отношениям между ними реальный шанс. Зак вернется в Нью-Йорк в пятницу, а Вайолет присоединится к нему в следующий понедельник, после того как навестит мать и проведет ночь воскресенья в Гринвиче. Они выяснят остальное по ходу дела, но ей казалось, что наконец-то, ее жизнь началась. Она только желала, чтобы могла как-нибудь почтить память Шепа — сказать «прощай» ему и его великодушию раз и навсегда — но, может быть, она могла бы любить Зака и в то же время горевать по Шепу. Кто сказал, что эти два понятия взаимоисключающие?
Вайолет вышла из душа, вытерлась полотенцем и потянулась за туалетной сумкой, но та соскользнула со столешницы и содержимое вывалилось наружу. Девушка наклонилась, чтобы собрать вещи, когда что-то блестящее лежавшее в углу привлекло ее внимание.
Ох. О, Боже.
После несчастного случая она положила обручальное кольцо от Шепа в маленький бархатный мешочек и, должно быть, положила его в туалетную сумку. И вот, оно здесь.
Девушка сложила все обратно в сумку, затем потянулась за кольцом, соскользнув по туалетному столику, села на холодный кафельный пол, глубоко вздохнула и поднесла его к глазам.
Это была фамильная реликвия Смолли, массивный круглый бриллиант, окруженный изумрудной огранкой багет в изысканно украшенной платиновой оправе. Он почистил его перед смертью, вероятно, готовясь отдать ей.
Вайолет вспомнила то утро в их квартире. «Слушай, Ви, мы должны сделать все между нами официально. Ты и я. Я подумал, что мы должны...» Тогда он замолчал из-за страха на ее лице. И в основе ее страха лежал Зак Обри, которого она никогда не переставала любить. И вот теперь она с Заком, а Шепа уже не было.
Внезапно она вспомнила злые глаза Мэрайи Смолли в таверне в прошлый понедельник и поняла, что был способ почтить память Шепа в последний раз. Был способ попрощаться.
Вайолет резко встала и осторожно положила кольцо на туалетный столик. Ей нужно было одеться. Нужно было поехать в Бар-Харбор.
***
Вайолет, казалось, торопилась уйти, но она была скрытной по поводу того, куда направлялась. Перед уходом она посмотрела ему в лицо блестящими глазами и сказала, чтобы он был готов к праздничному ужину. У нее была их последняя песня... и кое-что, что должно было быть сказано.
Сердце Зака подпрыгнуло от обещания в ее глазах, и он страстно поцеловал ее перед уходом. Все в его жизни как будто сошлось воедино. После этих четырех песен он оставит эту крысиную гонку по написанию текстов. И хотя Зак больше не поднимал вопроса о том, чтобы снова вместе, его ободрило, когда девушка сказала, что приедет к нему в Нью-Йорк в следующий понедельник. Ему все больше и больше нравилась мысль о том, что они будут жить вместе в Нью-Хейвене, и он даже начал подумывать о том, чтобы преподавать в Йеле. Он стал хорошо известным на музыкальном факультете за то короткое время, которое там пробыл, и конечно же, выпускник Джульярда им не помешал бы. Мысль о том, чтобы вернуться в Йель и залечить нанесенные там раны, пришлась ему по душе. Но важнее всего на свете было то, что мужчина имел Вайолет снова в его жизни. И он намеревался удержать ее здесь. Навсегда. Они могли бы не спеша найти себе местечко в Нью-Хейвене и наладить ритм совместной жизни. По большей части он никогда не принимал ее как должное. Он больше никогда не будет эгоистом. Его жизнь крутилась бы вокруг нее: чего она хотела, в чем бы нуждалась, в любви к ней. Потому что жизнь без нее просто не стоила ничего.
Некоторое время он бродил по дому, проверяя несколько великолепных гитар Джонни в студии и откладывая неизбежный звонок Малколму, чтобы узнать, что он думал о трех законченных песнях. Спустя час Зак взглянул на часы и стиснув зубы, набрал номер.