Звонок из полиции напугал бы Келли до смерти. Заманчиво, но...
"Нет, в этом нет необходимости. Я не хочу ее волновать".
"Вы уверены?"
Его внезапно охватил приступ сильного кашля. "Да", - наконец смог он, когда все закончилось, - "но спасибо".
"Это ужасный кашель. У вас есть что-нибудь от него?"
"Да", - ответил он, вытирая густые капли слюны со рта. "Видимо, мне придется принять еще немного".
"Вот что я вам скажу". Она достала из кармана рубашки визитную карточку, что-то написала на обратной стороне и протянула ему. "Это моя визитка".
Гарри показалась забавной идея о том, что у копов есть визитки, но когда он понял, что она написала на обороте свой номер телефона, он был тронут.
"Это мой мобильный телефон", - сказала она ему. " Вы должны пообещать мне, что не будете им пользоваться, но если вы снова попадете в беду, звоните по этому номеру, а не 911. Вы сможете дозвониться до семи утра, когда закончится моя смена. А пока, если испугаешься, растеряешься или... в общем, если я вдруг понадоблюсь, просто позвоните по этому номеру, хорошо?"
Никто не сможет мне помочь. Теперь я это понимаю.
"Спасибо". Он поднялся на ноги. "Очень мило с вашей стороны".
"Надеюсь, вам станет лучше, правда". Она пошла к двери, и Гарри последовал за ней. Когда они пришли, она сказала: " Поспите немного".
"Обязательно".
"Тогда спокойной ночи".
"Спокойной ночи". Он стоял в дверях, когда офицер Гай возвращалась к своей машине.
Он увидел ее еще до того, как она дошла до машины.
Выйдя из темноты, двое мужчин в черном стояли, частично скрытые в тени, чуть дальше света уличного фонаря.
Гарри ожидал, что она отреагирует, но офицер Гай невозмутимо вернулась к своей машине, быстро осмотрела окрестности, а затем села за руль.
Она их не видит.
Машина сделала разворот и уехала, пропуская их.
Сзади первых двух появились другие. Одетые в черное, они двигались как тени, едва различимые в темноте.
Боже мой... сколько же вас?
Шепот исходил от них, как богохульные молитвы, когда они шли вместе неровной линией, приближаясь, их широко раскрытые глаза пронзали логический разум Гарри и разрушали всякое подобие реальности. Он хотел бежать, кричать, но так и застыл на месте, разинув рот, когда их яркие влажные глаза прорезали темноту, раскаляясь добела на фоне ночи и следов лунного света.
"Нет", - сказал он, словно это могло как-то остановить происходящее. "Нет".
Странный жужжащий звук прорезал ночь как раз перед тем, как лопнул фонарь, осыпав улицу мелкими туманными брызгами стекла, которые, поймав лунный свет, упали на землю, словно алмазная пыль. А затем тьма обрушилась вниз, словно внезапный и сильный взрыв, опрокидывая всё и всех на своём пути, увлекая их в самые чёрные, непроницаемые глубины ночи.
Даже когда Гарри захлопнул дверь и закрыл её за собой, он слышал, как шаги единой бешеной волной устремились к дому.
Но когда он отступил от двери, уверенный, что его разум безвозвратно разрушен, единственным звуком, который остался, было волочение маленькой хромой ножки, которая медленно скребла тротуар... снова... и снова.
9
Гарри стоял у кресла, готовый к удару, с бейсбольной битой в руке. Он снова выключил свет, погрузив дом в темноту и сразу же открыв более четкий вид через эркер. Но теперь не было видно ничего, кроме ночи, дороги, деревьев и дома Роуз на другой стороне дороги, темного и пустого. Хотя у него кружилась голова и сердце билось с пугающей скоростью, он старался не дышать слишком глубоко, боясь закашляться. Он должен был вести себя тихо и спокойно. Звуки шагов прекратились, как и ужасный звук волочения, и как раз в тот момент, когда он был уверен, что незнакомцы вот-вот нагрянут в дом, ворвутся в окна и выбьют входную дверь, ночь погрузилась в тишину. Он подождал еще немного, но нападения так и не последовало.
Он отошел еще дальше в комнату, в глухую темноту в углу, высоко подняв биту и широко раскрыв глаза, представляя, как все они сгрудились вокруг дома, окружая его, словно армия теней.
А эта перевязанная штука, куда, черт возьми, она подевалась?
Если просто лечь спать, все прекратится.
Может, он подслушивал за дверью?
Когда тебе будет достаточно, поспи.
Серия резких вспышек боли внезапно пронзила его висок, заставив опустить клюшку и приложить руку к голове. По мере того как боль усиливалась, ему становилось все хуже и хуже, и все вокруг расплывалось, проплывая мимо его поля зрения под разными углами.