«Извини», - извинился Гриффен.
Келли была одета в свободное зеленое платье без рукавов. Она убрала со лба волосы медового цвета и небрежно улыбнулась Гриффену.
«Никаких повреждений», - сказала Келли. Затем она заметила лицо Гриффена, и ее улыбка исчезла. Келли слегка коснулась Гриффена его предплечья. Он остановился.
"Что случилось?" - тихо спросила Келли.
Гриффен покачал головой. "Это ничто."
Келли повернулась так, чтобы ее спина заслоняла их разговор от других судей.
«Расскажи мне, что случилось», - потребовала она.
Гриффен отвернулся. Келли сжала хватку. Когда Гриффен посмотрел на нее, его лицо отразило его замешательство. Он собирался ответить, когда в комнату вошел Арнольд Поуп.
«Твоя жена выглядела потрясающе, Боб», - злобно сказал он. «Жаль, что тебе пришлось пропустить ее аргумент».
Гриффен побледнел, и Келли посмотрела на Поупа, как будто он был насекомым, которое она нашла в своем салате. В этот момент в комнату ворвался Фрэнк Арриага. Он поднял мешок из гастронома на другой стороне улицы.
«Извините, ребята. Мой клерк опоздал с моим топливом. Я что-то пропустил?»
«Расслабься, Фрэнк». Форбс улыбнулся. Арриага сел рядом с Винсентом Лефкуром, который с удовольствием наблюдал, как Арриага вытаскивает из своего коричневого бумажного пакета огромный глазированный пончик с желе.
«Мы все здесь, так что давайте начнем», - сказал судья Форбс.
«Мы можем поговорить позже», - заверила Мэри Келли Гриффена.
Форбс сложил перед собой стопку трусов.
"Я собирался начать с тебя, Фрэнк, но у тебя во рту набито это чудовище, так как насчет этого, Винсент?
Что вы думаете о состоянии ex rel. Франклин?"
Судье Шерцеру утром нужна была служебная записка по вопросу о наследстве, но Трейси была так расстроена тем, что произошло в библиотеке, что ей было трудно сосредоточиться. В пять часов она решила сделать перерыв и закончить записку после обеда.
Квартира Трейси в саду находилась на втором этаже двухэтажного комплекса в полумиле от двора. Она была отличницей в колледже и на юридическом факультете, но не справилась бы с домашним хозяйством. Парадная дверь открылась в гостиную, которую не убирали уже неделю.
Газеты и почта были разбросаны по дивану. Трейси редко смотрела телевизор, а ее маленький черно-белый телевизор пылился в углу. За снаряжением Трейси для скалолазания хорошо ухаживали, но оно было сложено высоко рядом с телевизором.
Квартира продается с мебелью. Единственные отметки, которые Трейси оставила на личности этого места, - это несколько фотографий, на которых запечатлены ее спортивные подвиги. На одной фотографии в гостиной Трейси стоит на дорожке перед трибуной, ее рука нежно касается плеча девушки, согнутой в талии. Две женщины были одеты в спортивную форму Йельского университета. Они финишировали со счетом один-два на дистанции 1500 метров, чтобы завоевать титул Лиги плюща, и выглядели измученными, но торжествующими.
На другом фото Трейси взбирается на заснеженную гору. На ней была куртка с откинутым капюшоном, и она размахивала ледорубом над головой. На фотографии в спальне Трейси висела вверх ногами со скалы на одном из самых сложных подъемов на скалы Смит в восточном Орегоне.
Как только она прибыла в свою квартиру, Трейси бросила свою одежду на пол спальни и переоделась в спортивную одежду.
Затем она двинулась по петле длиной в семь миль, которую наметила, когда переехала в Салем.
На бегу Трейси думала об инциденте в библиотеке.
Она не могла понять реакцию Лоры. Лаура не любила Джастиса Поупа, так почему же она защищала его, если он напал на нее?
Может быть, у того, что она увидела, было какое-то другое объяснение, но Трейси не могла придумать ни одного, которое имело бы смысл. Что-то определенно происходило в жизни Лоры. Трейси вспомнила, насколько изможденной и бледной выглядела Лаура, когда она удивила Лору, читая стенограмму Димса. Вспышка гнева Лоры в библиотеке соответствовала возбужденному состоянию, в котором Трейси наблюдала за ней в течение последних нескольких дней, но что же вызывало беспокойство Лоры?