После пробежки Трейси приняла душ, затем съела салат «Цезарь» с молодой креветкой и двумя ломтиками хлеба на закваске с толстой коркой.
Она бросила грязную посуду в раковину и пошла обратно в здание суда через кампус Уилламеттского университета. Днем холмистые лужайки и старые тенистые деревья делали Уилламетт приятным местом для прогулок. Но в сумерках, во время летних каникул, университет опустел.
Уличные фонари освещали пешеходные дорожки, и Трейси оставалась на них, когда могла. Температура упала, и ее похолодал прохладный ветерок. На полпути через кампус Трейси показалось, что она увидела, как кто-то двигается в тени здания. Она застыла и уставилась в умирающий свет. Ветер шелестел листьями. Трейси подождала немного, а затем пошла дальше, чувствуя себя глупо из-за своей пугливости.
Верховный суд был пуст, когда Трейси вошла в семь тридцать. Было жутко оставаться одной в пустом здании, но Трейси раньше работала по ночам. Офисы клерков располагались вдоль стороны здания Верховного суда, обращенной к Капитолию. Между их офисами и почтовым отделением стояла открытая площадка, в которой преобладал стол для переговоров. Стол для переговоров был завален степлерами, пластиковыми стаканчиками, бумажными тарелками и книгами по закону.
За столом не было двух стульев одного типа и ни один из них не был в хорошем состоянии. За столом была ниша с компьютером и единственным принтером. Вокруг были разбросаны книжные полки, шкафы для документов и провисший диван. Трейси прошла мимо открытого пространства и по короткому коридору направилась к своему офису. Она нашла нужные ей заметки для записки по вопросу о завещании, выключила свет в помещении для клерков и поднялась наверх в библиотеку.
В сноске к статье с обзором законодательства упоминаются некоторые интересные случаи.
Трейси побродила по стопкам и нашла их. Они привели ее к другим случаям, и она так увлеклась своей работой, что с удивлением обнаружила, что было почти десять часов, когда она была готова написать записку.
Трейси собрала записи и выключила свет в библиотеке. Ее шаги эхом разносились по мраморной лестнице, создавая иллюзию, что кто-то еще находится в здании. Трейси засмеялась над собой. Она вспомнила, как нервничала раньше, когда шла по кампусу Уилламетта. Что на нее нашло?
Трейси открыла дверь в кабинет клерков и остановилась. Когда она шла в библиотеку, она была уверена, что свет был выключен, но в офисе Лауры Риццатти горел свет. Должно быть, кто-то вошел в здание, когда она была наверху.
"Лаура?" - крикнула Трейси. Ответа не было. Трейси напряглась, чтобы услышать любой звук, который мог бы сказать ей, что она не одна.
Ничего не услышав, она заглянула в кабинет Лоры. Ящики картотеки Лауры были открыты, а папки валялись по полу.
Вокруг были разбросаны стенограммы. Кто-то обыскал офис, пока Трейси была наверху в библиотеке.
Трейси потянулась к телефону, чтобы позвонить Лоре. Дверь в кабинет клерков закрылась. Трейси на мгновение застыла, затем бросилась к двери и распахнула ее. В коридоре никого не было. Она подбежала к задней двери и посмотрела в стекло. На стоянке никого не было. Трейси попыталась успокоиться. Она подумала о том, чтобы сообщить о случившемся в полицию. Но что случилось?
Лора могла вызвать беспорядок в своем офисе. Это не было неразумным, учитывая то состояние, в котором недавно находилась Лаура. И она могла вообразить, как закрывается дверь. В конце концов, она никого не видела в здании или на парковке.
Трейси слишком нервничала, чтобы оставаться в заброшенном здании суда. Она решила оставить свои записи и написать записку рано утром. Трейси включила свет в помещении для клерков и направилась в свой офис. Краем глаза она заметила что-то под столом для переговоров.
Трейси остановилась. Нога женщины вытянулась на свет. Остальная часть тела была скрыта в тени. Трейси опустилась на колени. Тело было скручено, как будто женщина пыталась отползти от нападавшего. Кровь текла по вьющимся черным волосам. Голова была повернута так, что мертвые глаза смотрели на Трейси.
Трейси подавила рыдания и вскочила на ноги. Она знала, что должна пощупать пульс, но не могла заставить себя прикоснуться к тонкому запястью Лауры Риццатти. Она также инстинктивно знала, что это не имеет значения.