Кили пытался собраться с мыслями и вспомнить всё, что она рассказывала ему о свадебных обычаях своего народа: обещания и молитвы, свидетели, подарки, ещё один пир… В любом случае, было уже слишком поздно. Слишком поздно, чтобы подготавливать всё это, поздно прерывать этот момент. Он хотел её каждой частичкой своего существа, душой и телом. И всё же он не мог взять её, если она этого не хотела.
Увидев его испуганное лицо, Тауриэль тихо рассмеялась.
- Это займёт всего несколько минут. Помимо соединения тел всё, что требуется для истинного эльфийского брака, это призвать в свидетели Единого Всеотца.
- А… - горькое разочарование и досада, которые он испытывал, таяли под её нежным взглядом.
Несмотря на бурлящее в крови нетерпение, он знал,что в это мгновение даст ей всё, что угодно. Сделает всё, чтобы она была счастлива, даже если для этого ему придётся отвезти её в Лихолесье и произнести брачные обеты перед всеми её сородичами, прежде чем он сможет коснуться её хоть одним пальцем.
- Прости меня, любимый, - Тауриэль погладила большим пальцем внутреннюю сторону его запястья, - В нашей гномьей церемонии не было никаких недостатков. Просто я поняла, что хочу и этого тоже. Поняла, что должна остановить тебя сейчас или никогда.
Эльфийка нежно взяла его за руку и подвела к центру освещённой низины, ближе к кровати.
- Тебе нужно только повторять за мной, - сказала она.
Она поудобнее устроила свою ладонь в его руке, мягко и неторопливо переплела с ним пальцы и как и в первый раз ощутила, как это странно и чудесно, быть с ним. Потом она заговорила, её голос был таким нежным и интимным, как будто слова предназначались только ему одному.
- Я, Тауриэль, призываю Эру в свидетели и сим полностью связываю себя с Кили.
Она наклонилась вперёд, соприкоснулась с ним лбом, и он ощутил её дыхание на своём лице. Кили легонько обнял её, пальцем погладил кожу за ухом.
- Я, Кили, призываю Эру в свидетели своего союза с Тауриэль, - повторил он, нежно её целуя.
Она смотрела на него сверху вниз с таким выражением, какого он никогда раньше не видел у неё на лице. Кили не мог решить, испытывала ли она смущение, облегчение или чего-то ждала? Пока он стоял и смотрел на неё, не зная, что делать, Тауриэль опустила глаза и, застенчиво улыбаясь, принялась развязывать шнуровку наполовину расстёгнутого корсажа. Гном накрыл её ладони своими, и она позволила ему продолжить, сама же обняла за шею и поцеловала. Когда он распустил последние шнурки, что-то маленькое и твёрдое выскользнуло из её платья и упало ему на ноги.
- Так вот где ты всё это время носила мой рунный камень, - восторженно заметил Кили.
- Только когда у меня не было карманов, - ответила она, и её ловкие пальцы начали расстёгивать пуговицы на его рубашке.
- Подожди, - он снова поцеловал её, а потом нагнулся и поднял камень с земли.
Несмотря на страстное желание почувствовать под ладонями мягкость её кожи, казалось неправильным вот так бросать обещание, которое она так долго носила у своего сердца. Когда Кили поднялся, он увидел, что Тауриэль полностью сбросила платье и теперь стояла перед ним, стройная и прямая. Её похожая на белый мрамор кожа блестела в лунном свете, а на плечах и груди сияли звёздные камни.
- Ты… эм… - он судорожно сглотнул.
Он не мог подобрать слов, чтобы её описать. Она была прекраснее любых его ожиданий, и казалось, что её красота опаляла его тело, как огонь. В каком-то странном оцепенении Кили шагнул к жене, позволяя ей до конца расстегнуть его рубаху и стащить её с его плеч. Потом она придвинулась ближе, соприкасаясь с ним кожей, поцеловала в макушку. Рунный камень выскользнул из его рук, когда он с нежностью обнял её за талию, и в этот момент его смелость сменилась благоговением от осознания того, что она принадлежала ему. Гном медленно протянул руку вверх, туда, где её волосы были собраны в высокую причёску.
- Их нужно распустить? - спросил он, ища заколку или булавку.
- Думаю, да.
Тауриэль наклонилась, чтобы ему было легче дотянуться.
- Валар, Тауриэль! - он рассмеялся, не в силах сосредоточиться ни на чём, кроме ощущения её тела рядом с собой, - Вот, у меня получилось.
Он вытащил несколько булавок, и её блестящие локоны рассыпались по спине.
- И последнее.
Кили расстегнул ожерелье, и оно соскользнуло с её плеч. Он осторожно опустил украшение поверх своей измятой рубашки, а потом подхватил Тауриэль на руки и пронёс несколько шагов до кровати. Когда он опустил её на постель, эльфийка рассмеялась.
- Кили, ты собираешься заниматься со мной любовью в штанах?
- Проклятье! Нет, конечно.
Гном вскочил, снимая этот последний предмет одежды. Он вернулся на кровать, наполненную какой-то мягкой, ароматной травой, и вдруг ощутил странную неловкость, неуверенный, что ему делать теперь. Однако Тауриэль быстро избавила его от всякой неуверенности, откинувшись на спину и увлекая его за собой. Он опустился на неё осторожно, боясь придавить; в этот момент он казался себе таким грубым и тяжёлым по сравнению с её гибкой, стройной фигурой. Она положила ладони ему на живот, скользнула по груди и плечам, вплела пальцы ему в волосы, и тогда Кили наконец опустился на неё, вжимаясь губами в изгиб её шеи. Он чувствовал яркий аромат её кожи, к которому примешивался запах лаванды, исходящий от наполненной травами постели.
- Я люблю тебя, - шептал он ей на ухо, целовал шею, подбородок, отслеживал губами изгиб её длинного уха, а потом наполовину поцеловал, наполовину прикусил его острый кончик.
Тихонько пискнув, Тауриэль дернула его за волосы.
- Прости, я всегда хотел это сделать, - сказал он.
- МММ… Можешь сделать это снова, - вздохнула она, и Кили подчинился, на этот раз лаская её языком.
- Кили, глупыш.
- Разве эльфийские любовники никогда…
- Наверное, да.
Тауриэль приласкала ладонями его шею, крепко стиснула плечи. Урча от удовольствия, гном ткнулся носом в её собственное плечо, покрывая поцелуями мягкую впадинку над грудью.
- Кили, - тихо взмолилась она и опять потянула его за волосы, пока он не поднял голову и не коснулся её губ.
Она обвила его руками, целуя с дерзкой, откровенной и совершенно новой для неё нежностью. В этом поцелуе было гораздо больше, чем Кили мог осознать: ласка её языка, лёгкое скольжение ногтей по его спине, мягкое прикосновение грудей к его коже, когда она выгибалась ему навстречу, обхватывая коленями его талию.
- Тауриэль… - с трудом выдавил он из себя дрожащим голосом, оторвавшись от её губ.
- Да?
Он не смог найти слов для ответа, и только снова выдохнул её имя, прижимаясь губами к пульсирующей жилке на шее. В тон ему она рассмеялась тихим, задорным смехом.
- Я чувствую, что ждала этого тысячу лет, - сказала она, и Кили не понял, имела ли она в виду всю свою жизнь или же время, с тех пор, как встретила его, а может, только сегодняшний вечер?
Её зелёные глаза вспыхнули светом, и он ощутил, как тоска в её взгляде пронзила ему сердце.
- Правда?
- И даже больше. Ты собирался отдать себя другой, а ожидание невозможного тянется так долго. Ох! - она умолкла, когда он обхватил губами её грудь, и замерла, наслаждаясь его ласками.
Всё в ней было идеально: каждая округлость, каждый изгиб и изящные линии её тела; её кожа была нежнее сливочного крема, такая же белая и безупречная. Было поистине удивительно, что она позволяла ему прижиматься к ней своим волосатым телом; ему казалось, что он прислоняет шершавый камень к нежному лепестку цветка. Кили никогда и представить себе не мог, что когда-нибудь будет стесняться своей внешности - ни один гном не стал бы считать волосы на теле странными или отталкивающими - но лёжа здесь с ней невозможно было не думать о том, как сильно он отличался от неё в этом смысле. По большей части тело Тауриэль было покрыто самым лёгким, невидимым пушком.
Как будто в ответ на его мысли, она прочесала пальцами волосы у него на груди.