- Тебе нужно только повторять за мной.
Эльфийка соединила их руки ладони к ладоням и переплела с ним пальцы, удивляясь этому доказательству того, что несмотря на различия, они идеально подходили друг другу и душой, и телом. Она склонилась так близко, что от её дыхания шевелились распущенные волосы у его щеки, и прошептала:
- Я, Тауриэль, призываю Эру в свидетели и сим полностью связываю себя с Кили.
Призвать имя Единого означало дать самую священную, вечную клятву: никакие другие слова не могли бы служить большим знаком признания её любви и желания к мужчине, которого она взяла себе в мужья. Когда она прислонилась своим лбом к его, Кили погладил кожу у неё за ухом и нежно, но твёрдо прижал к себе.
- Я, Кили, призываю Эру в свидетели своего союза с Тауриэль.
Гном легонько поцеловал её. Нельзя было сказать, что он улыбался, но от его лица исходило какое-то тихое сияние, это был даже не свет, просто нечто, что говорило о том, насколько он счастлив слышать от неё эти слова, счастлив быть с ней. От смущения и осознания того, что она так взволновала его несколько мгновений назад, у неё кружилась голова. Сейчас её реакция на страстные проявления его любви казалась ей нечестной и необъяснимой. Она сожалела, что он хотя бы на мгновение мог подумать, что она не желает его ласк, и теперь не знала, как попросить его продолжать.
Одарив мужа дурашливой улыбкой, Тауриэль принялась развязывать шнурки на платье. Кили быстро понял намёк, отодвинул её руки и приступил к делу. Она обняла его, прильнула лицом к волосам. Его локоны, прижимавшиеся к её щеке, были мягкими и чистыми, а пальцы, работая над шнуровкой, легонько касались её груди, боков, живота. Когда он распустил последние шнурки у её бёдер, Тауриэль почувствовала, как рунный камень, который она так долго хранила у сердца, упал на траву у его ног.
- Вот где ты всё это время носила мой рунный камень, - заметил Кили.
- Только когда у меня не было карманов.
Её ладони скользнули по его шее вниз, к вороту рубахи, быстро и легко расстёгивая первую из маленьких серебряных пуговиц.
- Подожди, - Кили чмокнул её в губы и наклонился за камнем.
Когда он отвернулся, Тауриэль глубоко вздохнула. Казалось странным, что для того, чтобы обнажить себя перед любимым мужчиной, ей потребовалось столько же мужества, как перед боем. Потом она высвободила руки из рукавов и стащила платье вниз по бёдрам, пока оно не упало к её ногам. Было совершенно ясно, что Кили оказался к этому не готов, потому что увидев её, гном широко распахнул глаза.
- Ты… Эм…
Ей было знакомо выражение его лица: тот же самый восторг она видела в его глазах, когда он рассказывал ей об огненной луне, которая когда-то озаряла его своим светом. Тауриэль всегда знала, что Кили обожает её, считает её красоту чем-то возвышенным, но до конца поверила в это только сейчас. Ей нечего было предложить ему, кроме самой себя, и однако же он считал это величайшим даром. Этой ночью она чувствовала себя красивее, чем когда-либо можно было предположить; осознание того, что она смогла вызвать в нём такое восхищение, не породило в ней гордости, а скорее глубокий благоговейный трепет.
Через несколько долгих мгновений Кили шагнул к ней, он казался настолько беспомощным, что мог только смотреть на неё. Тауриэль расстегнула последнюю пуговицу на его рубашке и стащила её через голову. А потом сделала шаг вперёд, преодолев разделяющее их расстояние. Его кожа была очень тёплой, а волосы на верхней части тела щекотали её. В течение нескольких вдохов Кили оставался неподвижен - по движению его рёбер она насчитала три - а потом положил руки ей на бёдра. Сделав ещё два вдоха, гном протянул руку к её уху, и она почувствовала, как он потянул её за волосы, там, где они были собраны в высокий хвост.
- Их тоже нужно распустить? - спросил он.
Тауриэль улыбнулась. Мысль о том, что ему хотелось провести сегодняшнюю ночь, утопая в её волосах, нисколько не удивила её.
- Думаю, да, - проговорила она, уже не помня, как это случилось.
Она склонилась ближе, чтобы он мог дотянуться, неожиданно прижавшись грудью к его щеке.
- Валар, Тауриэль! - выдохнул он, и она почувствовала, как его руки запутались в её волосах.
Кили ещё немного повозился с её косами.
- Вот, у меня получилось, - сказал он наконец.
Гном вынул из её волос несколько шпилек, и они рассыпались по её плечам.
- И последнее.
Он скользнул пальцами ей по затылку, расстегнул крепление ожерелья, и оно стекло с её шеи мягко, как шёлк. Уронив драгоценность, Кили подхватил её под колени, и эльфийка мягко упала в его объятия. Несмотря на то, что она была выше него, он без всяких усилий донёс её до постели. Он уложил её на мягкий травяной матрас и уже собирался к ней присоединиться, когда Тауриэль заметила, что он до сих пор наполовину одет.
- Кили, - сказала она и рассмеялась, наблюдая за его милым, неуклюжим энтузиазмом, - Ты собираешься заниматься со мной любовью в штанах?
- Проклятье! Конечно, нет!
Кили вскочил и принялся раздеваться. Она приподнялась на локте, чтобы получше разглядеть его. Раньше она уже видела его обнажённым по пояс, но у неё ещё не было возможности увидеть больше его наготы. Она открыто смотрела, как он снимает брюки и исподнее: у него были широкие мускулистые бёдра и ягодицы, крепкие икры, однако в его сильном теле была своеобразная грация. И у неё не было никаких причин желать, чтобы он выглядел как-то иначе. Когда Кили вернулся к ней, Тауриэль обхватила его за шею и улеглась на спину, утягивая мужа за собой. Ей показалось, что он опустился на неё осторожно, как будто боялся прижаться к ней слишком сильно. Неужели он считал её такой хрупкой? Что ж, значит ей придётся доказать ему, что это не так.
Тауриэль положила ладони ему на живот, повела вверх, пока её пальцы не запутались в волосах у него на затылке. Как она и надеялась, Кили расслабился от её прикосновений. На самом деле он и впрямь был тяжёлым, но ей было приятно крепко прижиматься к нему, чувствовать каждый его вздох так, будто он исходил из её собственных лёгких.
- Я люблю тебя, - шептал он, прижимаясь к ней губами.
Она гладила его затылок, пока его губы скользили по её шее до самого уха. Его щетинистое лицо было колючим, она едва не вскрикнула от этого невероятного, странного ощущения прежде чем почувствовала, как его зубы легко, но уверенно сомкнулись над тонким кончиком её уха. Тауриэль пискнула и дёрнула его за волосы, но не от боли, а скорее от удивления.
- Прости, я всегда хотел это сделать, - признался он.
Эльфийка вздохнула, с удовольствием слушая его гулкий, рокочущий голос, отдававшийся дрожью в её груди.
- Ты можешь сделать это ещё раз.
В этот раз она почувствовала влажное, тёплое прикосновение его языка.
- Кили, глупыш.
- Разве эльфийские любовники никогда…
- Наверное, да.
Раньше эта мысль никогда не приходила ей в голову, но теперь, когда Кили упомянул об этом, она не могла не признать, что это и впрямь интересно. Ей было любопытно, в какой именно момент Кили захотелось куснуть её за ухо? Тауриэль обхватила ладонями его плечи, медленно обрисовывая контуры мышц. Несмотря на то, что раньше он уже обнимал её много раз, ей не удалось хорошенько изучить его облик, и сегодня она с радостью сделает это.
Очевидно, Кили наслаждался её уверенными прикосновениями, потому что глубоко и раскатисто застонал, приникая губами к впадинке у неё на плече, прямо над сердцем.
- Кили, - эльфийка опять настойчиво потянула его за волосы, пока он не понял, что ей хочется прижаться губами к его губам.
В этот раз всё было совершенно по-новому. Именно о таком поцелуе она мечтала, лёжа сегодня под утренним солнцем, мечтала ощутить прикосновение его кожи, и чтобы ничто на свете не могло им помешать. Тауриэль прильнула к нему, и теперь он был достаточно тёплым, чтобы зажечь огонь в ней самой. Она обхватила его руками, ногами и приоткрыла рот, желая, чтобы его яркость и жар полностью поглотили её.