- Я всегда буду считать эти звёзды самыми добрыми из всех, - говорила Тауриэль, упиваясь видом, и Кили ощутил, как дрогнуло его сердце при мысли о том, что когда она сказала “всегда”, она была абсолютно серьёзна.
- Когда бы я ни взглянула на них снова, я увижу тебя таким, какой ты сейчас, - она посмотрела на него с лукавой усмешкой, - Эти спутанные волосы и самое милое выражение разочарования, которое я когда-либо видела у тебя на лице.
Гном рассмеялся.
- Что, так заметно?
- Очень.
- Я могу подождать, - сказал он и сразу же смутился, услышав предательскую дрожь в своём голосе.
- Иди сюда, - Тауриэль обхватила его за шею, притягивая к себе, - Помоги мне в тебе раствориться.
***********
Тауриэль проснулась, когда Кили потянул её за волосы. Приподнявшись на локте, она обнаружила, что он сделал это не нарочно. Гном всё ещё спал, несколько медных прядей запутались в его пальцах, а остальные окутывали его, как покрывало. Она протянула руку, чтобы вытащить свои волосы, но в последний момент передумала и оставила всё как есть, просто любуясь видом. Мысль о том, что Кили так и не расстался с этой её частью, доставляла ей удовольствие.
Эльфийка опять опустилась на подушку и принялась изучать его профиль на фоне яркого нежно-голубого как яичная скорлупа рассветного неба. Никогда ещё ей не доводилось так близко видеть чёткую прямую линию его носа, изгиб румяных губ или тёмный веер ресниц, затеняющих щёки. Не то, чтобы раньше она не замечала этих его черт, например, своеобразных волн подстриженных волосков у виска или чуть заметный изгиб уголков рта, обрисовывающих контур его улыбки. Просто тогда он не был её, не так, как сейчас, а этот факт имел для неё очень большое значение. Не в силах больше сопротивляться, Тауриэль обхватила его щёку ладонью и погладила губы подушечкой большого пальца. Кили зашевелился и сонно забормотал.
- Hadhodeg, - прошептала она.
Она почувствовала, как его губы под её пальцем изогнулись в улыбке, и поняла, что он проснулся.
- Доброе утро, melleth, - она поцеловала его в плечо.
Гном открыл глаза.
- Вчера я женился на тебе, - проговорил он секунду спустя.
- Да, я помню.
- И сегодня ночью я занимался с тобой любовью.
- Это я помню тоже.
Кили счастливо вздохнул.
- Хорошо. Я просто хотел убедиться, что ты знаешь об этом, - он отнял её руку от лица и прижал к своей груди, - Я люблю тебя.
- А я тебя.
Какое-то время они лежали неподвижно, и Тауриэль с удовольствием отмеряла время по движению его ресниц и по тому, как ритмично вздымалась его грудь под её ладонью. Потом Кили перекатился на бок и, обхватив жену за талию, опять улёгся на спину, а она склонилась над ним.
- Тауриэль, я хочу тебя кое о чём спросить, - сказал он, - И пожалуйста, скажи мне правду.
- Хорошо, - она кивнула.
- Прошлой ночью… - он помолчал, высунув кончик языка, как будто не знал, как выразить свою мысль словами.
Она застенчиво улыбнулась.
- Поверь, мне было очень, очень хорошо.
- А… - он понимающе сверкнул глазами и улыбнулся, - Я очень этому рад, amrâlimê. Но я собирался спросить…в общем… Ну… От меня пахнет свиным жиром?
Тауриэль прыснула, беспомощно уронив голову ему на грудь. Когда она подняла глаза, то увидела, что Кили всё ещё напряжённо ждёт от неё ответа.
- Нет.
- Ты обещала правду.
Она прижалась лицом к его шее, уткнулась в волосы.
- От тебя пахнет тёплым гномом, горным воздухом и, может, немножко кедром. А что?
- В ночь перед свадьбой мы боролись, а если вымажешься жиром, тебя будет труднее удержать.
Тауриэль хихикнула, представив, как блестящий от свиного жира Кили беспомощно трепыхается в захвате противника.
- Это свадебная гномья традиция, чтобы по сравнению с этим ласки невесты казались более сладкими? Неужели женщины-гномы настолько свирепы, что для ночи с ними требуется такая подготовка?
Кили весело фыркнул.
- Нет! Это было просто дружеское соревнование. На борьбе настаивал Фили. А я был за мечи.
- И ты победил?
- Нет, - его ухмылка стала озорной, - Я берёг силы для тебя.
Он перевернулся одним молниеносным движением и подмял её под себя. Тауриэль вжалась в него для поцелуя, который в конце концов перешёл в бездыханное соитие. Наконец они снова разъединились.
- Мы будем так просыпаться каждое утро? - Тауриэль протянула руку через грубый матрас, чтобы погладить его плечо.
- Да, если хочешь, - выдохнул он, всё ещё тяжело дыша.
Когда унялся бешеный стук её сердца, она свернулась калачиком рядом с мужем и притянула его голову к себе. Косички у него растрепались, и она принялась расплетать их одну за другой, пока гном мурлыкал от удовольствия под её прикосновениями.
- Знаешь, - задумчиво проговорила она, - В эльфийской поэзии не говорится о том, о чём мы узнали прошлой ночью. Но это не значит, что нет стихов, в которых говорится о желании. И твои волосы напомнили мне один из них.
- Правда? - спросил он удивлённо, - Мои волосы?
- Они очень красивые. Неужели девушки никогда не говорили тебе об этом?
- Нет.
- Странно, - Тауриэль вытащила очередную бусинку из косы и положила в кучку, которую складывала на простынях, - Или у гномьих девушек не принято говорить мужчине о том, что он им нравится? Я думала, такое должно происходить довольно часто, ведь именно гномки выбирают себе кавалеров.
- О, поверь, мне это говорили.
Она тихонько рассмеялась, не в силах ревновать лёжа вот так, рядом с ним.
- И какое же из твоих достоинств могла бы похвалить девушка-гномка?
Кили глубоко и медленно вздохнул, в то время как эльфийка распускала очередную косичку.
- Наверное, она сказала бы, что я высокий, - он усмехнулся, - Ну знаешь, для гнома.
- Я заметила.
- Или что я сильный. Или красивый, - он пожал плечами и прижался к ней, - Не знаю. Скорее всего, что-нибудь обычное.
- И совсем ничего о твоих роскошных тёмных волосах? - Тауриэль задумчиво прочесала пальцами волнистые пряди, которые остались от последней косы, - Это кажется удивительным. Когда я впервые увидела тебя, то подумала, что ты поразительно красив с этими тёмными волосами и чёрными бровями.
Кили засмеялся.
- О да, я уверен, что выглядел просто поразительно. Первую половину ночи в камере я провёл, выковыривая паутину из волос, пока ты не вернулась. Я бы провозился вдвое дольше, если бы не вспомнил, что у меня есть расчёска. Знаешь ли, тебе и в самом деле стоило меня обыскать.
Тауриэль провела пальцами по его шее, убирая выбившуюся прядь.
- Да, теперь я начинаю это понимать.
- И какое же стихотворение ты вспомнила? - спросил Кили несколько мгновений спустя.
- Ах, да, - она собрала его тёмные локоны в горсть и просеяла их сквозь пальцы, - Gwath i gelair, milui athan alanwa dû.
- И что это значит?
- “Сияющая тень, более добрая, чем ложная ночь.”
Гном прикрыл глаза, когда эльфийка начала гладить его волосы, и она поняла, как сильно ему нравятся её прикосновения.
- Я плохой переводчик. Поэма начинается с противоречия: девушка любит ночь, потому что вместе с ней приходит её возлюбленный, но он солнце её жизни, и с ним даже ночь кажется яркой. Она жалуется на ночь, называя её вероломной за то, что та не может укрыть их любовь. В конце концов они получают избавление, когда длинные тёмные волосы возлюбленной создают для них другую, истинную ночь. В последних строчках девушка признаётся, что, возможно, ей следовало бы сожалеть о том, что она вызвала эту невозможную ситуацию. Но потом она говорит, что её возлюбленный обвинил бы в этом даже луну и звёзды, но не её, и её песня просто доказывает, что он, а не они, закон, по которому она живёт.
Тауриэль заправила прядь волос ему за ухо и провела пальцем вдоль линии его подбородка.
- Это поистине очень страстное произведение, хотя поэт говорит только о глубоком сиянии чёрных как ночь волос своей возлюбленной.