— Грета! Галстук! — донеслось из комнаты Рихарда, а потом на пороге показался он сам и хмуро провозгласил: — Я, в конце концов, откажусь от него!
— Не откажетесь, — она еще раз улыбнулась Ноэлю и подошла к Рихарду. — Вы будете в галстуке, как и положено.
— Ну так вяжи! — рявкнул Рихард. — Мы опаздываем!
— Светлой Пасхи, герр Лемман, — подал голос Ноэль.
— Вы в церковь, конечно, не идете, — без одобрения констатировал немец.
— Я англиканец.
— А еще говорили, что француз! Разве среди французов бывают англиканцы?
— В жизни случается всякое, а у меня был не самый покладистый английский отчим.
Рихард поморщился, а потом проворчал:
— Нынче Пасха. Вам любая церковь подойдет.
— Я подумаю, герр Лемман, — рассмеялся Ноэль и посмотрел на Грету. Ее пальцы расправляли складки галстука. А он почему-то подумал о том, что она ни разу не видела его в штатском. И да, он тоже ненавидел галстуки, хотя у него было целых две руки!
— Грета, ну что ты возишься! Который час? — продолжал бурчать Лемман.
— Старый ворчун! — усмехнулась она, поцеловав его в щеку. — Ничего мы не опаздываем. Идемте!
Она направилась в прихожую. Проходя мимо Ноэля, шепнула: «Светлой Пасхи!» И скользнула пальцами по его ладони. Он попытался сжать ее руку, но не успел, словно цеплялся за воздух. Когда за ними закрылась дверь, он таки пригубил свой кофе, который безнадежно остыл. И подумал о том, что это самый вкусный кофе, что он пил в своей жизни.
Взяв Рихарда под руку, Грета оглянулась на дом. Она легко представила себе, как Ноэль еще некоторое время постоял в коридоре, потом поднялся к себе в комнату. Мимолетно подумала, что сама сейчас хочет остаться с ним.
— Что ты плетешься, как вяленая рыба? — услышала она недовольный голос Рихарда.
— А вы куда так торопитесь? Еще в пятницу называли себя атеистом, отправляясь по пивнушкам, а теперь боитесь опоздать, — Грета улыбнулась и чуть сжала его локоть. Но шаг ускорила.
В церкви уже было немало людей. Они с Рихардом кивали знакомым, желали Светлой Пасхи. К Грете подошла фрау Бауэр, с которой они тоже обменялись добрыми пожеланиями. Наконец она взяла сборник гимнов и прошла на свое место. Все остальное делала привычно, механически. Мыслями была далеко. Под голос пастора и орган она мечтала. Ей представлялись домашние уютные сценки. Она слышала, как Ноэль читает ей вечерами. Видела, как он кладет голову ей на колени где-то на пляже. И радостно улыбнулась, когда представила себе маленькую золотоволосую девочку. Пусть глаза у нее будут такие же, как у Ноэля. Подхватив псалом, который запели вокруг нее, Грета пыталась угадать, как Ноэль захочет ее назвать.
После службы они еще какое-то время провели в церкви. Теперь уже Грета торопилась домой. Быть там, у окна на кухне и ждать Ноэля. Большего ей не нужно.
Они шли дорогой, усыпанной гравием, по обочинам которой зеленела трава и цвели цветы. Небо казалось синим и ярким. И зелень была яркой. Кажется, не было совсем ничего тусклого или неясного. С мира будто бы только что стерли толстый слой пыли, и оказалось, что под ним он играет новыми свежими красками.
Все вокруг имело четкие очертания, все вокруг имело теперь особенный смысл и особенную стать, будто солнце выхватывало самое главное. Яркие линии и контрасты, запах воды с озера, крики птиц в небе. Когда за поворотом показался дом Лемманов, не менее ярко обрисовалась на крыльце темная мужская фигура. Фигура была долговязая и худая. Почему-то разглядев ее, Рихард резко стал и тяжело задышал.
Мужчина же на крыльце, заглядывавший до этого в окно, обернулся к ним.
— Фриц, — выдохнула Грета и крепко ухватилась за руку Рихарда. Ей тоже пришлось остановиться.
17
Октябрь 1937 года, Бремен
Среди разноцветных флажков и фонариков, зазывал и громкой музыки, смех Фрица различить было бы сложно, если бы он не стоял так близко и не обнимал ее за талию, что выглядело, может быть, даже и непозволительно для юноши и девушки. Представление еще только началось, но было так оживленно и весело, что хоть со смеху покатывайся.
— Гляди, ну настоящая собачья морда, вот уродец! — хохотал Фриц. — Говорят, эти ребята из французов. Ну разве только если из французских цыган. Я уж не представляю, где такое могло родиться!
Грета бросила быстрый взгляд туда же, куда смотрел Фриц, и отвернулась. Она жалела этих несчастных. Но думать дальше эту мысль не стала. Слишком ей было хорошо и весело рядом с Фрицем.
— Спасибо тебе, что уговорил меня приехать сюда, — она чуть качнулась к нему всем телом. — А давай поищем карусели?