Медленно, вглядываясь в каждое слово, Грета читала письмо мужа. Долго смотрела на дату. Шоферу повезло, и он не погиб в сороковом. Шоферу повезло, рядом с ним оказалась женщина, которая помогла ему выжить. Шоферу повезло, с ним ничего не случилось, и он вернулся домой.
Она перечитала письмо еще раз. И еще раз. И теперь пыталась вспомнить, что она делала в те месяцы, когда считала, что Фриц пропал. Кажется, они писали, куда только можно, дожидаясь вестей. Но вестей все не было. А Гербер ждал папу. Они вместе ждали папу.
Грета протянула письмо обратно Рихарду.
— Это ничего не меняет. Он жив. Он вернулся. Он приехал за нами через всю страну. Значит, ему это нужно.
— Черта с два это ничего не меняет! Это меняет все! — закричал Рихард, выхватив из ее рук конверт и бросив его под ноги. — Эту дрянь я таскаю с собой бог знает сколько лет. Ничего от нас не осталось, а это письмо осталось! Я носил его при себе, чтобы ты или Хильда не нашли. Надеялся, одумается. Надеялся, война все спишет. А теперь нет ни Хильды, ни Гербера, ничего. А письмо это проклятое со мной. Не списывает ничего война, понимаешь? Предательство не списывает!
— Тогда она ему была нужнее, — Грета помолчала, глядя на потрепанную бумагу под ногами. — Я ведь тоже его предала. Мне было удобнее принять, что он мертв, чем продолжать ждать его. Надо уметь сдерживать себя, свои чувства, желания. Нам с Фрицем не удалось. Но мы можем попробовать еще раз. Когда-то мы были счастливы.
— Но тогда он был мертв для нас! Мы оба дальше жили. Ты не смеешь себя винить, потому что он за свой выбор никогда не станет раскаиваться! Если бы Джит была жива, он не вернулся бы! А твой чертов француз жив! И вы оба корчите из себя мучеников!
— Вы знали, что Фриц может быть жив. И убеждали меня, что я вдова. Он ваш сын, Рихард. А вы рассуждаете о мучениях француза.
Несколько мгновений Рихард смотрел себе под ноги. Что отвечать ей? Объяснять, что вина за это молчание останется с ним на всю жизнь, было бессмысленно. Она его оправдает. Она всегда и всех оправдывает, кроме себя. Куда важнее объяснить то, что происходит сейчас. Но, в конце концов, он и сам едва ли понимает, что правильно, а что нет… И все, что случилось, лишь следствие его молчания. Он поднял голову, заглянул в ее светлые глаза, теперь больше зеленоватые, чем голубые — не иначе от слез и усталости.
— Да потому что я люблю тебя, глупая ты девчонка, — сказал он. — И у меня столько лет никого не было, кроме тебя.
— У меня тоже, — Грета взяла Рихарда за руку и крепко сжала ее. — И я останусь с вами. Мы уедем в Гамбург, может быть, узнаем, где похоронили Хильду и Гербера. Мы справимся, Рихард.
— А теперь объясни мне, при чем здесь Фриц? — вдруг улыбнулся Рихард, притянув ее к себе и приобняв за плечи. — В остальном мы, конечно, справимся.
Грета слегка вздрогнула.
— При том, что Фриц — мой муж! — угрюмо выдохнула она. — Ему здесь не нравится, но он ждет, пока я смогу уехать. Он берется за любую работу, чтобы можно было заплатить штраф. Для него это важно.
— Важно, важно, — проворчал он и тяжело вздохнул. В конце концов, она-то имела право решать сама. Даже если ему это все совсем не нравилось. И он добавил, кажется, говоря совсем не о штрафе: — Но даже деньги сейчас ничего не решат, и ты знаешь это.
— Знаю, — Грета кивнула.
Конечно же, она знала. Знала, что нужно что-то сделать. Именно она должна сделать. Грета начала догадываться, что есть одна возможность. Пожалуй, единственная.
От этой мысли стало гадко, но это был шанс. И она им воспользуется! Чем скорее, тем лучше. Это предательством не назовешь. С ее стороны теперь ничего не имело значения. Фриц, как оказалось, больше не имел права требовать от нее честности. В конце концов, о нем она думала не меньше, если не больше, чем о себе. И без того слишком долго тянула.
Но было еще одно, что беспокоило Грету.
Улль…
Напоминание о том, прежнем. Никому не нужное напоминание.
От него надо было избавиться. Его никто не должен увидеть. Ни Фриц, ни Рихард. Для обоих это станет ударом.
Спустя полчаса она твердым быстрым шагом направлялась к озеру. Брови ее были нахмурены, губы плотно сжаты. Рот снова стал угрюмым, как когда-то. Она сердилась на Рихарда. Их разговор взволновал ее, заставил вспомнить о Ноэле. Она столько дней гнала от себя мысли о нем. И была уверена, что поступила правильно. Теперь, шагая по городу, она находила все больше и больше тому причин.