«Дорогой Ноэль!
Не знаю, решусь ли я передать тебе это письмо. Найдет ли оно тебя, если передам. Станешь ли ты читать, если получишь. Я молюсь, чтобы ты не нуждался в моих словах и все давно забыл. И все же прости меня, что я отказалась уехать с тобой.
Я не могу бросить мужа. Зная, что он через многое прошел. Я также знаю, что он совершил много поступков, за которые должно быть стыдно. Но не я ему судья. Когда-то мы выбрали друг друга. Мы мечтали о многом. Ты должен меня понять. У тебя тоже была женщина, которую ты выбрал. Только представь, что она оказалась жива.
Однажды Рихард сказал, что у каждого свое прошлое, и оно всегда с нами. Да, я выбрала остаться — с ним, в своей стране. Грета Лемман всегда была трусливой. Это не оправдывает меня. Но теперь я рада, что ты уехал, и я не посмела позволить себе испортить твою жизнь. Ты слишком дорог мне для того, чтобы я навязывала тебе свое прошлое. В Лёррахе я увидела его достаточно ясно, чтобы понять, что однажды ты устанешь от тех упреков, которые будут связаны со мной. Ни минуты не сомневаюсь, ты бы проявил великодушие и оставался со мной из чувства долга. Но согласиться уехать с тобой — значило бы признать за тобой этот долг.
Не думай, пожалуйста, что я не люблю тебя. Я не жалею ни о чем. Каждое мгновение рядом с тобой было для меня подарком, праздником, только моим Рождеством.
Прощай. Будь счастлив за нас двоих. Я бесконечно сожалею, что вмешалась в твою жизнь. Но благословляю тот день, когда ты появился на пороге нашего дома».
Юбер сложил письмо и вернул его в конверт. Затем бросил на стол и подошел к окну. День за стеклом был до отвращения солнечным и светлым. Совсем не так, как в его душе. Потому что в душе его ни черта разобрать было нельзя, будто в сумерки.
— Два идиота! — процедил он сквозь зубы и выругался.
Несколько недель спустя капитан Анри Юбер самолично явился в дом Лемманов и сообщил, что вскоре будет перевозить в Гамбург двух известных ученых, в том числе и Альберта Кунца. В машине оставалось еще одно место. Для Маргариты Лемман.
23
Июль 1946 года
Известие о скором отъезде оказалось для Греты неожиданным. Она до конца не верила, что капитан Юбер станет что-то делать для нее. Тем более просто так. Она помнила о слове, данном им Ноэлю. И все же не верила. Ей казалось, что Юбер скорее отправит ее снова в Лёррах или на несколько месяцев в тюрьму, если узнает про Отто Бауэра, чем поможет ей.
Понимать, что капитану обязана своим освобождением, было тягостно. Это был долг, который она никогда не вернет. И все же благодаря этому человеку через несколько дней она уедет из Констанца.
Надо было подумать, что взять с собой. Только самое необходимое, остальное заберут Фриц и Рихард. На нее снова накатывал мерзкий страх. Как она поедет сама, с неизвестными ей людьми? Путь до Гамбурга неблизкий.
Фриц постановил, что, поскольку она будет выбираться с капитаном и приедет в любом случае раньше их, то временно устроиться она вполне сможет у Берты, их старой соседки, которая приютила и его самого, когда он явился в Гамбург в поисках семьи.
— Она славная и пустит тебя, — говорил он в свойственной ему спокойной и уверенной манере, будто разговаривал с подростком. — Может быть, тебе придется ждать несколько дней. Ну да это ничего. Побродишь по городу, осмотришься, может, найдешь, где подработать. Денег тебе хватит. Ешь, как птичка.
Рихард только неодобрительно вздохнул из своего кресла, следя за ними из-под бровей.
— А с этим домом что? — спросил он, словно бы между прочим.
— Может, продать! — воодушевился Фриц. — Все равно запрем, придет в запустение. Верно я говорю, Грета? Твой же дом!
Грета посмотрела на Фрица, потом на Рихарда. Продать дом было бы правильно. У них бы появились деньги, которые наверняка понадобятся в Гамбурге. Им нужно жилье, а Рихард мог бы попытаться снова завести лавку. Она знала, что старик мечтает об этом.
— Если найдется покупатель — продайте, — ответила она.
— У кого сейчас будут деньги на дом? — хмуро спросил старый немец. — Разве только за бесценок продать.
— Ну, быть может, кто из французов купит. У офицеров-то деньги быть должны, — отмахнулся Фриц. — Этот твой Юбер в Констанце обосноваться не думал?
— Лучше спросить у фрау Бауэр. Она многих знает. И среди французов тоже. Рихард, а вы можете поговорить с Тальбахом.