– Я могу поспорить, чьих это рук дело, так как вы ограбили меня, пока я сражался в Испании ради защиты королевства, но мне больше интересно то, как, по вашему мнению, вы сможете помешать мне вернуть себе то, что принадлежит мне. – Салливан отхлебнул кофе. Напиток оказался слишком крепким и горячим, но он практические не обратил на это внимания. Арестуйте мне, Данстон. Пожалуйста. Я буду кричать с тюремной башни о том, как вы обокрали меня и толкнули на преступный путь. Папа.
Данстон стиснул трость с такой силой, что костяшки его пальцев побледнели.
– Ты зашел слишком далеко, мальчишка. Твоя мать не оказала услуги моей семье, когда дала тебе такое имя. Словно она ожидала, что я дам тебе свое.
Салливан прищурил глаза, сейчас он был ближе к тому, чтобы взорваться, чем в тот день, когда вернулся в Англию и обнаружил, что коттедж его матери ограблен, а его так называемый отец раздал картины своим друзьям и знакомым.
– Предположу, что она не ожидала, что вы что-то дадите мне; ей просто хотелось напомнить вам о вашем лицемерии и отказе от ответственности.
– Ты был ошибкой. И я не стану компрометировать положение своей семьи из-за того, что твоя мать решила назвать своего ублюдка в честь меня в надежде что я, может быть, воспитаю тебя как своего сына? Дам тебе земли? Сделаю своим наследником? Это смешно.
– Говорите себе все, что поможет вам спать по ночам, – ответил Салливан. – Просто делайте это в другом месте.
– Сначала дай мне слово, что ты перестанешь воровать. И прекрати болтаться возле Чалси-хауса и беспокоить моего сына.
– Так Оливер настучал на меня, не так ли? – Салливан выдавил из себя улыбку, размышляя, догадывается ли Данстон, как близок он к тому, чтобы получить в лицо горячим кофе. – Семья наняла меня. В отличие от некоторых, я выполняю свои обязательства.
– Тогда пообещай мне, что не станешь пытаться скомпрометировать моего сына или мое имя, распространяя теорию о том, кто твой отец. Или нарушать привычный образ жизни пэров, вламываясь к ним в дома.
Салливан прошел мимо Данстона к парадной двери.
– Без сомнения, лорд Тилден сможет сам постоять за себя против ублюдка-коннозаводчика, – парировал он. Конечно, маркиз не предупредил его, чтобы он держался подальше от Изабель; смешно было даже предполагать, что Салливан вообще сможет увиваться за ней, будет у него какой-нибудь благородный соперник или нет.
– Я не хочу выслушивать эти слухи. С меня довольно этой глупости, которая происходит каждый раз, как ты продаешь кому-то чертову лошадь. Понятия не имею, почему твоя мать не утопила тебя после рождения.
– Полагаю, ради того, чтобы сейчас я смог сделать вашу жизнь настолько несчастной, насколько смогу. – Он распахнул дверь. – Я буду счастлив дать вам под зад, маркиз.
– Ба. Держись подальше от меня и того, что принадлежит мне, Уоринг. Знай свое место, чтобы никто не пристрелил тебя. Я не стану забирать и хоронить твой труп. – В последний раз фыркнув и бросив на него презрительный взгляд, Джордж Салливан повернулся и вышел за дверь.
Салливан с силой захлопнул дверь. Доставивший ему удовольствие грохот эхом отозвался по всему дому. Однако от последовавшего за ним тихого звука он замер на месте. Мужчина резко обернулся.
Изабель Чалси стояла в дверном проеме парадной двери, закрыв рот одной рукой, а другую приложив к сердцу.
– Привет, милая, – прошептал он, жар в его груди начал спускаться вниз. – Ты немного заблудилась, не так ли?
– Я услышала слухи о том, что прошлой ночью подстрелили вора, – с придыханием проговорила она. От беспокойства или от неуверенности – Салливан не знал, но ему нравился этот звук.
– Ты беспокоилась обо мне? – Он отступил от двери, чтобы приблизиться к ней.
– Ты опаздывал. Я…
Уоринг схватил ее за плечи, прижал спиной к дверной раме и накрыл ее губы своими. С тех пор, как они встретились, он находил отговорки, чтобы быть рядом с ней, чтобы целовать ее. Однако теперь ему пришлось признать то, что он даже не мог скрыть – он хотел ее. Отчаянно.
Ее пальцы запутались в его рубашке, притягивая его ближе, пока Изабель жадно целовала его в ответ. Она вздохнула, ее язык легко коснулся его языка, а затем оттолкнула его.
– Мы не одни, – дрожащим голосом сумела выговорить она.
Салливан сделал шаг назад как раз в тот момент, когда в коридоре позади них появилась еще одна фигура.
– Парнишка, – проворчал он, кивнув Дугласу Чалси, а затем повернулся к нему спиной и зашагал обратно в гостиную. Все, что мальчишке нужно – это взглянуть на выпирающий в настоящий момент перед его брюк, и сразу же начнется драка.
– Так вы не умерли, а? – заметил Дуглас. – Я увидел во дворе экипаж Данстона, так что мы заехали сзади.
Натянуто кивнув, Салливан схватил сюртук и натянул его. Конечно же, Изабель не могла приехать одна; она даже не умела ездить верхом. Он должен был догадаться об этом. Идиот.
– Приношу свои извинения за то, что опоздал. Больше этого не повторится.
– Вы же ранены, – заявила Изабель.
Когда Салливан снова повернулся лицом к двум представителям семьи Чалси, карие глаза Тибби критически рассматривали его, выражение ее лица представляло собой нечто среднее между изумленным и обеспокоенным.
– В меня вонзилась щепка, – ответил он. Щепка в семь дюймов[12] вонзилась до половины в его левое бедро, но он не стал сообщать им детали. – Ну что, давайте отправимся?
– Дуглас, ты не подгонишь экипаж к парадной двери? – спросила Изабель, все еще не сводя глаз с Салливана.
– Но я только что…
– Дай нам побыть одним, парнишка, – вмешался Салливан.
– Хм, могли бы именно с этого и начать, – проворчал Дуглас, снова сворачивая в короткий коридор.
– Вы часто заходите домой к наемным работникам, когда они… – он бросил взгляд на маленькие часы на камине, – … опаздывают на пятьдесят две минуты?
– Я предупреждала, чтобы вы прекратили свою… бесчестную деятельность, мистер Уоринг.
– И я заявлял вам, что не стану этого делать. Следовательно, я предполагаю, что вам следует заявить о том, чтобы меня арестовали. Потому что я ставлю вас в известность, что сделаю это снова.
Девушка уставилась на него.
– И я понимаю, почему. Но…
– Вы понимаете, – повторил он. – Вы.
– Да, я. Я подслушала ваш разговор с лордом Данстоном, – ответила она. – Во всяком случае, часть его.
Проклятие.
– Тогда мы можем добавить подслушивание к списку ваших достижений. И проникновение в чужое жилище. Вы быстро превращаетесь… в меня, я полагаю.
Изабель посмотрела на него, склонив голову набок.
– Я не замышляю ограбление. Я думала, что вы пострадали. Я… я беспокоилась.
Салливан не двигался с места.
– Все-таки, что заставляет вас думать, что именно я ограбил дом Левонзи? Его сын – мой самый близкий друг. Это означало бы, что у меня вовсе нет никаких положительных качеств.
– Была похищена картина. – Она сделала вдох. – Конечно же, я догадалась, что это вы. Не понимаю, почему вы считаете нужным притворяться передо мной. Я и так уже знаю достаточно, чтобы причинить вам вред, даже без последней вашей вылазки.
Изабель была совершенно права. Салливан медленно кивнул.
– Герцог не попал в меня. За исключением щепки, когда он разрядил пистолет в ствол вяза.
– Вам нужен врач? Я могу…
– У меня были раны намного хуже этой, – прервал он. – Это не имеет значения. – Сознавая, что ее брат сможет в любой момент вернуться обратно, он снова шагнул ближе к ней. – Я высоко ценю то, что вы проделали весь этот путь только для того, чтобы убедиться, что я не умер.
– Я потратила на вас двадцать фунтов.
– Ну а теперь кто из нас притворяется?
Изабель оглядела небольшую комнату.
– Почему вы говорите не так, как обычно говорят коннозаводчики?
– Потому что меня воспитывали как джентльмена. Наставники, школа, и, конечно же, тур по континенту по пятам Бонапарта.
– Ваша мать ожидала, что лорд Данстон признает вас?
Очевидно, она подслушала не весь разговор, который состоялся у них с Данстоном. Если бы Салливану не хотелось поцеловать ее снова, то желание отвечать ей было бы значительно меньше.