Изабель отчаянно пыталась вникать в суть разговора, а не прислушиваться к кружащему голову приливу крови под собственной кожей.
– Кто-то избил вас из-за того моего объятия? Это…
– Я не стою таких неприятностей в качестве друга, Тибби, – прошептал Салливан, звук ее уменьшительного имени интимно повис в воздухе между ними. – У вас есть друзья. Друзья, которые не принесут вам проблем. И у меня тоже есть друзья. Я здесь не ради дружбы.
Если ее сердце забьется еще чаще, то Изабель упадет в обморок.
– Нет, вы здесь потому, что я шантажирую вас.
Он покачал головой, притянув ее еще немного ближе.
– Я здесь, потому что хочу вас. Хочу ваших прикосновений, вашего тела. Вот за что я готов терпеть трепку.
О Боже.
– Салливан, я хочу…
– Перед тем, как вы закончите фразу, подумайте, что с вами сделали слухи, возникшие из-за невинного объятия. И если вы хотите сказать, что хотите быть моим другом… – Его голос дрогнул, когда он произносил эти слова. – Если вы хотите, чтобы мы были друзьями, то учтите, что друзья не делают вот этого.
Салливан накрыл ее рот своим. Крепко и безжалостно, крадя ее дыхание и силу из ее костей. О, как бы ей хотелось проникнуть в него, пробраться внутрь него и никогда не выбираться оттуда – до тех пор, пока она не узнает его до конца. Ее блуждающий язык почувствовал соленый вкус; его кровь, вероятно, с раны на подбородке.
Девушка застонала, схватила его за плечи, за затылок, запустила руки в его разметавшиеся волосы. Его вкус возбуждал ее так, что невозможно описать словами. Это самое интимное ощущение, которое Изабель когда-либо чувствовала. И он хотел большего. Большего, когда даже это могло уничтожить ее.
Его рука все еще держала вырез ее платья, когда Салливан внезапно оттолкнул ее прочь.
– Обдумайте все это перед тем, как ответите мне, – грубо проговорил он, отпуская ее, чтобы вытереть рот тыльной стороной руки. – Обдумайте все те разрушительные последствия, которые я причиню вашей репутации и вашему будущему, все угрозы для вашего сердца, потому что мы с вами оба знаем, что это приведет нас только к гибели.
Отодвинув Изабель еще на шаг, он повел Зефир вперед.
– И когда вы все это обдумаете, – продолжил он тем же пылким, едва контролируемым тоном, – если вы стремитесь к осуждению света, то тогда я встречусь с вами в этой конюшне сегодня в полночь. А если у вас есть хоть какой-то здравый смысл, то мы встретимся утром, когда я приеду тренировать вашу кобылу.
– Но…
– Но прямо сейчас, если я снова посмотрю на вас, то это станет катастрофой для нас обоих. Так что ступайте в дом, Изабель, где вы будете в безопасности.
Она хотела поспорить, запротестовать, что ему не позволено отдавать ей приказы. Это ей следовало указывать ему, что делать. Изабель наблюдала за тем, как он покидает конюшню, отдышалась и подождала, пока румянец сойдет с ее щек.
Салливан был прав; ей нужно было очень тщательно обдумать, чего она хочет. И поэтому Изабель подобрала юбки и помчалась обратно в дом. Однако в одном моменте он все равно оказался неправ. Знание того, что он находится на улице, возле дома, не давало ей возможности ощущать себя в безопасности.
Глава 16
Изабель щелчком открыла крышку карманных часов, которые она позаимствовала у Дугласа. То есть, если или когда он обнаружит их пропажу, то она заявит, что позаимствовала их.
Десять минут до полуночи. Салливан выбрал отличный вечер для своего ультиматума: завтра рано утром в Парламенте состоится заседание, так что сегодня вечером не было запланировано никаких развлечений до поздней ночи. Сейчас в доме стояла тишина, и, настолько девушка знала, все отправились спать.
Изабель надела ночную рубашку, но только потому, что Пенни находилась в ее комнате, чтобы помочь ей раздеться перед сном. У горничной появились бы подозрения, если бы девушка объявила, что намеревается спать в платье. Она даже задула свечу в изголовье кровати, опять-таки как предосторожность на тот случай, если какой-нибудь лакей на пути к себе в жилое помещение, увидит, что она не спит.
В то же самое время, Изабель не забралась под одеяло своей очень удобной постели. В действительности, она все еще сидела за туалетным столиком, где могла каждые две минуты сверяться с часами Дугласа, пока полночь подкрадывалась все ближе. И один факт становится все яснее: Салливан Уоринг знал ее лучше, чем она ожидала.
С того момента, как Изабель начала отдавать ему приказы, он, вероятно, догадался, что у нее на уме не только месть или шантаж. Салливан поцеловал ее первым, но с тех пор она пользовалась каждой возможностью, чтобы поцеловать его – или снова позволить ему поцеловать ее. И да, единственное завершением станет гибель ее репутации. В то же самое время, этот шаг казался самым вероятным и логичным в ее… взрослении, в том, на что открылись ее глаза с того момента, как они встретились.
Девушка снова сверилась с карманными часами. Шесть минут. Если бы он примирился со своим отцом и семьей Салливанов, то тогда связь между ними могла бы стать, по меньшей мере, возможной. В действительности, Салливан забирается через окно в дома аристократов и получает пулю в попытке вернуть несколько картин, которые даже не сможет никому показать, что, по всей вероятности, приведет его к смерти. И если кто-то увидит их вместе, то Изабель останется пожалеть, что она не умерла.
Совершенно ясно, что она не собирается за него замуж. Уоринг хотел… вступить с ней во внебрачную связь. А она хотела ощутить его руки на своем теле, его рот на своих губах, все, что она только могла себе представить. Будет ли это стоить риска? Потери невинности? Изабель предположила, что это будет зависеть от того, за кого она впоследствии выйдет замуж. Оливер определенно увлекся ею, но чем больше она видела, как он обращается с Салливаном, тем меньше ей хотелось проводить с виконтом время. Она начала думать, что делает это просто для того, чтобы Тилден не заподозрил, как сильно ей нравится Салливан. Очевидно, что как только она отдаст свою девственность Салливану, Оливер больше не захочет иметь с ней ничего общего. И если честно, то это ее не беспокоило. Если она когда-нибудь вообще захочет выйти замуж, то, предположила Изабель, найдутся мужчины, которые будут сквозь пальцы смотреть на недостаток у нее целомудрия в обмен на щедрое приданое.
Но она может потерять не только непорочность, и ей следует учитывать и это тоже. До прошлого вечера Изабель была одной из фавориток высшего света – их любимицей, всегда окруженной толпой на балах, никогда не остававшаяся без друзей или партнеров по танцам. До прошлого вечера она не осознавала, насколько хрупкой может оказаться популярность. И это ставило перед Изабель еще больше вопросов. Неужели популярность сделала ее такой, какая она есть? Что произойдет с ней, если она утратит популярность? И готова ли она рискнуть этим?
Четыре минуты.
– Проклятие, – пробормотала девушка, снова захлопнув крышку часов. Все, что ей нужно сделать – это остаться здесь, и она будет в безопасности. Не в безопасности от желания, испытываемого к Салливану, от заинтересованности в нем, но от его поцелуев и от возможности быть погубленной им, и от ответов на все эти вопросы.
Изабель уронила часы в ящик и встала, чтобы накинуть тонкий халат. Последние два года она провела танцуя и флиртуя, потому что именно этим следовало заниматься юным леди хорошего происхождения. Она не верила в любовь с первого взгляда, в судьбу и в другие подобные глупости. Но как только Салливан Уоринг ворвался в ее мысли, он никогда не выказывал ни малейшего намерения покидать их. И девушка не думала, что он когда-либо это сделает. Только не до тех пор, пока она не отправится туда, куда хочет и куда ей нужно пойти.
Сделав вдох, Изабель медленно открыла дверь спальни и осторожно выскользнула в коридор. Она все еще могла передумать. Все еще могла остановиться в кухне, чтобы взять яблоко, а затем вернуться обратно наверх, в свою постель. Таков был ее план той ночью, когда она наткнулась на Салливана, грабившего их дом.