– Но она просто сидит там. Я готов был ткнуть ее, чтобы проверить, сделает ли она хоть что-нибудь, – ответил Дуглас, поставив перед ней полную тарелку клубники и тост.
– А где Пенни? Изабель все еще в вечернем платье, ради всего святого. – Филлип поставил рядом с тарелкой чашку с жидкостью, похожей на чай.
Теплые руки обхватили девушку сзади.
– Не важно, что на ней надето, – раздался голос ее матери. – Мы разберемся с этим после того, как она что-нибудь съест.
Лицо Дугласа появилось в поле ее зрения.
– Она не ест.
Ах да, поесть. Вот зачем Изабель спустилась вниз. Чтобы они не беспокоились о ней.
– Я переоденусь после того, как поем, – проговорила она и взяла ягоду клубники.
– Положи ее себе в рот, – подсказал Дуглас.
– Дуглас, оставь ее в покое.
– Она держит эту чертову ягоду уже пять ми…
– Не выражайся!
– Прости, отец. Но прошло достаточно много времени.
Изабель заморгала.
– Прошло не пять минут.
– Да, именно пять, – возразил Дуглас. – Тебе нужно поесть, Тибби.
Опять это проклятое время. Оно торопится в одном случае, и останавливается в другом. В следующий раз, когда Изабель моргнет, Салливан, вероятно, уже может быть мертв.
– Который час? – спросила она, страх стеснил ей грудь. Так много времени еще не могло пройти.
– Почти полдень, – ответила ее мать успокаивающим тоном.
– Какого дня? – Изабель вскочила на ноги. – Нам нужно что-то сделать.
– Сначала поешь. Потом мы поговорим.
О, ей нужно спуститься на землю. Ничто из этого не имело смысла. Но тогда она может испытать боль. Но, опять-таки, Салливан находился снаружи, и должно быть что-то, что она может для него сделать. Что-то, чтобы спасти его.
– Они собираются повесить Салливана.
– Думаю, что она возвращается обратно к жизни, – заметил Дуглас.
– Перестань говорить обо мне так, словно меня здесь нет, – огрызнулась Изабель. – Папа, ты знаешь тех, у кого он забрал картины?
– Некоторых из них – да. Но…
– Мы – ты – должен пойти и поговорить с ними. Если ты сможешь убедить их не выдвигать обвинения, тогда судье придется отпустить Салливана на свободу.
– Вот это наша Изабель. Она вернулась.
– Дуглас, прекрати! Разве ты не понимаешь? Салливан арестован за неоднократные кражи вещей, принадлежавших аристократам. Они повесят его, если мы ничего не сделаем. – Ее голос дрогнул. Казалось, что все вокруг задрожало, и Изабель не стала протестовать, когда Филлип помог ей сесть обратно на стул.
– Дело в том, – спокойно проговорил ее старший брат, – что мы занимаемся этим с самого рассвета.
Девушка посмотрела на него.
– Вы… – Она наконец-то огляделась вокруг. По-настоящему огляделась. Филлип и все остальные, кто занял место за столом для завтрака, выглядели усталыми и обеспокоенными, хотя она знала, что они больше беспокоятся о ней, чем о Салливане. Но Салливан стал частью ее, как бы сильно он не старался оттолкнуть Изабель от себя.
– Я не оправдываю его поступки, – через минуту произнес ее отец. – Но я понимаю их. И должен сказать, что оба – и Данстон, и Тилден – заслуживают хорошей трепки.
– Мне на них наплевать.
– Я знаю. Проблема в том, что никто другой не знает подробностей, а в наши дни по сплетням судят так же часто, как и в суде.
– Так мы расскажем всем и каждому.
– Проблема, Тибби, – подключился Филлип, – в том, что нам – и особенно тебе – никто не поверит. Ты встала на сторону простолюдина.
– Салливан не…
– Пожалуйста, давайте не будем спорить между собой, – прервала ее мать. – Мы не можем увлекаться несбыточными мечтами. Мы должны иметь дело с фактами.
– А факт заключается в том, – кивнув, проговорила Изабель, – что моя репутация погибла. Я знала, что это произойдет, и все равно пошла на это. Я сожалею об этом. Я должна была рассказать вам намного раньше. Знаете, я даже не хотела симпатизировать ему. Я наняла его только для того, чтобы добыть доказательства и обличить его как вора.
– Если бы я не устал так сильно, – проворчал маркиз, – то мог бы очень разозлиться. Ведь если бы он вел себя не как… джентльмен, то ты могла бы погибнуть.
Ее отец считал, что Салливан ведет себя как джентльмен. На мгновение она позволила эти словам проникнуть в свою усталую, израненную душу. Недостаточная компенсация за его нынешнее неприятное положение, уже кое-что. И единственное, за что она должна ухватиться сегодня.
– Значит, вы не нашли никакого решения, – наконец, проговорила девушка. Она чувствовала, что ее глаза словно высохли и устали; кажется, у нее совсем не осталось слез. В противном случае она снова начала бы плакать.
– Пока нет. Согласно «Лондон Таймс», его задержали, но пока не нашли никаких доказательств.
Конечно, не нашли. Лорд Брэм где-то спрятал их. И спасибо провидению за это, и за младшего сына герцога Левонзи. Изабель никогда не ожидала, что будет благодарна Брэмуэллу Лаури Джонсу за что-то еще, кроме того, что он не выбрал ее для пользующегося дурной славой флирта.
– Даже если они ничего не найдут, то это все равно будет слово Салливана против слова Оливера. И если кражи прекратятся, то это тоже будет свидетельствовать против Салливана.
Вдалеке раздался стук дверного молотка. Через минуту в дверях комнаты для завтраков появился Олдерс.
– Прошу прощения, милорд, но здесь леди Барбара Стенли, и она желает немедленно поговорить с леди Изабель.
– Сегодня я не хочу никого видеть, – заявила Изабель. То, что оскорбительное отношение и пренебрежение прошлой ночью не задели ее, было не совсем верно; если бы все просто игнорировали ее присутствие, то она смогла бы переносить это. Высокомерные взгляды искоса и едва слышное бормотание – вот от чего ей хотелось вопить и рвать на себе волосы.
Дворецкий поклонился.
– Я сообщу ей.
Минуту спустя в коридоре раздался топот, и Барбара практически ввалилась в комнату.
– Простите меня, вы все, – задыхаясь, выговорила она, отмахиваясь от Олдерса, когда дворецкий с шумом появился позади нее и попытался заблокировать ее продвижение, – но вы должны услышать об этом.
Филлип поднялся.
– В чем дело, Барбара?
– Произошло… – она сделала вдох, – …еще одно ограбление.
Глава 24
Очевидно, почувствовав, что с Изабель вот-вот случится удар, Барбара промчалась мимо дворецкого и помогла ей – снова – есть на этот чертов стул.
– Я гуляла в парке с сестрой Джулией, и все говорили об этом.
Филлип встал со своего стула и жестом попросил Барбару занять его место.
– Пожалуйста, расскажите нам о том, что вы знаете.
Кивнув, Барбара села.
– Первое, что мы услышали – это то, что ограбили поместье лорда и леди МакГован в Йорке. Но затем, кто-то сказал нам, что на самом деле это было в их доме на Керзон-стрит.
– Прентисс-хаус, – подсказал Филлип.
– Да.
Изабель стиснула руку подруги. Ее очень хорошей подруги, как она быстро осознавала. В любое другое время она была бы счастлива увидеть, как растет у Филлипа уважение к Барбаре. Однако сегодня ее подруга принесла свечу в очень темную пещеру, и девушка не могла думать ни о чем другом.
– Это всего лишь слухи? – спросила она, отчаянно надеясь, что это не так. Ради всего святого, какое изменение произошло всего за несколько недель. Теперь Изабель надеялась – даже молилась – за появление новостей об ограблениях. Конечно, ее совесть немного облегчало то, что Лили Прентисс была одной из первых, кто начал пренебрежительно относиться к ней.
– Нет, – ответила Барбара. – Это не просто слухи. Мы на самом деле столкнулись с Лили и ее кузинами, которые ехали в ландо. Сегодня утром они проснулись и обнаружили, что со стен пропало с полдюжины картин, включая одну, кисти Франчески У. Перрис.
– О, слава Богу, – выдохнула Изабель, чувствуя дурноту.
С другой стороны от нее Дуглас начал обмахивать ее салфеткой.
– Эта семья сошла с ума, – пробормотал он, – потому что я и сам готов кричать от радости.
– Тебе следовало бы услышать все эти разговоры, Тибби, – с усмешкой продолжала Барбара. – Все – или практически все, кто был верхом, во всяком случае, – говорили о том, каким дураком вчера выставил себя лорд Тилден, обвинив мистера Уоринга в том, что он – Мародер из Мэйфера. Говорили, что это все потому, что мистер Уоринг отказался продать ему лошадь. Вашу лошадь, лорд Чалси.