Но не таким образом. Не сейчас, когда каждый читатель «Нью-Йорк Трибьюн» в курсе ее самой большой ошибки.
— Камилла знает, что это была ты?
— Нет, — сказала Келли с самодовольной улыбкой. — А если ты ей скажешь, то не сможешь доказать, что это была я.
Джули бросила на Келли язвительный взгляд.
— Дорогая, если бы я собиралась продать тебя за то, что ты стерва, я бы сделала это, когда ты украла мои записи для статьи после того, как я обнаружила, что ты трахаешься с моим парнем на них.
Они обе замерли от неожиданной словесной атаки.
Джули впервые упомянула о том, что произошло между ними, и даже когда обвинение повисло в воздухе, как тихий яд, Джули почувствовала облегчение от того, что все стало известно. Это гноилось слишком долго. Некоторые люди просто не стоили того, чтобы на них злиться. Джули поняла, что Келли была одной из них.
— Ты также не можешь доказать и это, — сказала Келли. Но ее голос был слабым. Поверженный. Может быть она даже чувствует себя виноватой.
— Знаешь, я всегда думала, что такой уровень злобной подлости существует только у кинозлодеев. А потом я встретила тебя. Мы были друзьями, Келли. Что у тебя за проблема со мной? — спросила Джули, недоумение немного разрядило ее гнев.
— Я тебя умоляю, — сказала Келли, с гордостью рассматривая модные золотые браслеты на своем запястье. — Мы никогда не были друзьями. Я была просто твоим проектом. Кто-то, кого ты собиралась обхаживать, чтобы быть такой же, как ты, чтобы ты могла расширить свой маленький круг влияния.
Джули покачала головой в знак протеста.
— Я хотела помочь тебе. Конечно, я была твоим наставником, но я делала это по дружбе, а не для того, чтобы потешить свое самолюбие.
Но слова Келли заронили крошечное зернышко сомнения.
Разве Джули не испытывала гордость каждый раз, когда Келли хвалили на собрании сотрудников?
Разве она не радовалась каждый раз, когда Келли писала особенно хорошую статью? Была ли эта гордость ради Келли?
Или ради нее самой?
— Хорошо, тогда почему бы просто не поговорить со мной об этом или держать дистанцию? Зачем тебе понадобилось становиться «Дрянной девчонкой»? А Джастин? Он действительно был необходим?
У Келли хватило благородства покраснеть.
— Джастин был... ошибкой. Он пришел искать тебя в тот день после работы и показался мне немного кокетливым, и это просто... случилось.
Это было жалкое оправдание. Джули не терпела изменщиков, независимо от того, кто был инициатором. Но Джастин не имел значения для Джули тогда, и уж точно не имел значения сейчас. Просто очередной плейбой, проходящий через ее жизнь. Он также случайно прошел через влагалище Келли.
— А заметки к статье? Я полагаю, это тоже была идея Джастина?
Келли начала нервничать.
— Это тоже не было запланировано. Просто ты пришла и поймал нас, и выглядела такой чертовски самодовольной и праведной по поводу всего этого. Но больше всего меня поразило то, как ты не верила. Как будто ты не могла поверить, что кто-то может предпочесть меня тебя. И я взяла твои заметки, чтобы передать их тебе, но ты ушла, и я просто...
Джули подняла руку.
— Ладно, я поняла. Ты ненавидишь меня до глубины души, и тебе выпала чудесная возможность. Но как насчет этого? — Джули достала из сумочки газету и помахала ею перед лицом Келли. — Какое тут может быть оправдание? Ты полностью сдала меня. Уничтожила мою статью.
Ты разрушила мою жизнь. Но она не хотела давать Келли такого удовлетворения.
— И Аллену Карсону из всех возможных людей? Ты хоть представляешь, что сделает Камилла, если узнает?
— Меня уволят, — сказала Келли, прикусив губу.
Джули фыркнула.
— Это будет наименьшая из твоих проблем. Твое имя будет занесено в черный список в этом городе. Что может стоить такого риска?
Келли открыла рот. Снова закрыла.
И тут, к большому удивлению Джули, молодая женщина разрыдалась.
— Я знаю, что мне не следовало этого делать. Я просто... тебе действительно следовало отказаться от этой статьи, Джули. Ты не была квалифицированной. Я подходила больше. Если бы ты сосредоточилась на журнале, а не на себе...
— Я знаю, — сказала Джули, ее голос упал до шепота. — Ты права.
Келли резко перестала плакать, ее рот раскрылся.
— Серьезно? Ты согласна.
— Да, я согласна, — огрызнулась Джули. — И до этой маленькой бомбы в «Трибьюн» я планировала сказать Камилле, что тема статьи принадлежит тебе.
Келли втянула воздух.
— Ты собиралась?
— Да, планировала, — фыркнула Джули, засовывая газету в сумочку. — Но, видишь ли, я передумала. Я не буду писать о Митчелле. Он слишком важен для меня. Но я оставлю свою статью. Я не знаю, о чем, черт возьми, я буду писать, но я что-нибудь придумаю.
— Ты делаешь это только для того, чтобы позлить меня.
Джули вспыхнула от гнева.
— Благодаря тебе весь город считает меня бездушной шлюхой! Ты хоть представляешь, что скажет Митчелл, когда узнает?
Я потеряю его.
Выражение лица Келли стало неприятным. Ну... более мерзким.
— Знаешь, — сказала она, приложив палец к губам, — я как-то не думаю, что ему будет все равно, так или иначе.
Не обращай на нее внимания. Она пытается залезть тебе под кожу. Но Келли словно держала свой тощий палец на пульсе неуверенности Джули. Поэтому она клюнула на наживку.
— Почему его это не волнует? — осторожно спросила она. — Ты даже не знаешь его.
Келли медленно улыбнулась.
— Не лично, нет. Но я знаю его друга.
— И что? — Джули больше всего на свете хотела содрать самодовольную ухмылку с лица Келли, но сначала она должна была узнать.
— Посмотрим, — сказала Келли, сделав полшага ближе. — Ты знаешь вторую часть, на которую мистер Карсонс ссылался в своей статье? Это тоже была моя сенсация.
Джули вспомнила формулировку в газете: У ее жертвы были свои гнусные причины, чтобы позволить себе попасть в ее неискреннюю паутину.
— О чем ты говоришь? — сказала Джули, ненавидя, что ее голос дрожит.
Келли посмотрела на нее с притворным сочувствием.
— Ты не знала? Дорогая, оказывается, в то самое время, когда ты вынашивала план, как заманить мужчину в ловушку, он заключил пари, что сможет использовать тебя в качестве интрижки. Они с моим парнем поспорили, что Митчелл не сможет устроить интрижку, бессмысленный кратковременный перепихон с любимой девушкой-игрушкой Манхэттена.
— Нет, — прошептала Джули.
Но это слово не остановило шквал мысленных картинок. Первое свидание, когда он даже не потрудился пригласить ее на второе. Эмоциональная отстраненность. Сопротивление ночным походам в кино. Даже одержимость бейсболом подходила под это.
— Ага, — сказала Келли, проверяя свои ногти. — Сначала он даже не согласился, потому что ты была не в его вкусе. Но потом он решил поиметь тебя ради билетов на «Янки».
— Ты лжешь.
— Вообще-то, нет.
Джули застыла в шоке от знакомого голоса. Келли, как она заметила, не выглядела ни капли удивленной.
Этого не могло быть.
Она повернулась.
Так и есть.
Но почему Митчелл здесь, в доме Келли? Она перевела взгляд на стоящего рядом с ним парня из студенческого братства, и все встало на свои места.
Парень с короткими каштановыми волосами был парнем Келли. Тот, кто предложил Митчеллу пари. И Митчелл принял его.
И почему Митчелл был здесь сейчас? Чтобы забрать деньги?
Ее глаза искали его лицо, безмолвно умоляя его все отрицать. Но его глаза были ледяными и ничего не выдавали.
— Митчелл? — спросила она, ее голос надломился.
Очень медленно он поднял руку, и взгляд Джули упал на его левую руку.