– Если хочешь, я могу отвернуться, – предложил Хоторн.
– Прошу тебя, – кивнула женщина.
Улыбнувшись, Майкл повернул голову в сторону. Он услышал, как зашумела вода, а затем краем глаза увидел ее темный силуэт, на котором играли красноватые отблески пламени.
Хоторн завернул Маргарет в полотенце, провел ладонями по ее рукам, все еще стараясь не смотреть на нее. Потом он взял со стола подсвечник, сунул его в руку Маргарет и, наклонившись, подхватил ее на руки.
– Нет необходимости нести меня на руках, – проговорила Маргарет. Хоторн не удостоил ее даже ответом. – Я не убегу, – пообещала она.
– Ты замерзла, – заметил Монтрейн.
– Но на ногах я еще могу держаться, – сказала она.
– Ты совсем не тяжелая, Маргарет. – Его левая рука обнимала ее за плечо, а правая обвилась вокруг голого бедра. Но не это вызвало у Хоторна внезапный приступ нелепого смеха. Невероятное возбуждение – вот что заставило его засмеяться. Как будто он лет десять не был близок с женщиной.
Господи, что с ним происходит? Маргарет посмотрела на Майкла, потом отвернулась. Поднявшись по лестнице и оказавшись возле длинного стола, Хоторн опустил Маргарет пониже.
– Если поставишь подсвечник на стол, то сможешь отворить дверь, – проинструктировал ее Хоторн.
– Нет, это если ты поставишь меня на пол, я куда быстрее справлюсь с этим делом, – вымолвила она.
– Делай то, что я говорю, Маргарет, – сказал он сухо.
Маргарет послушно поставила подсвечник на стол и, наклонившись, нажала на ручку двери. Хоторн толкнул дверь ногой и внес свою ношу в комнату.
Спальня была залита голубоватым светом, проникавшим в комнату сквозь открытые занавески. Луна осветила и зеркальный шкаф, и большую кровать.
Поставив Маргарет на пол около кровати, Монтрейн подошел к очагу и опустился на колени. Он увез ее из дома, даже не дав возможности собрать вещи в дорогу. Не слишком-то разумный поступок! Правда, Хоторн намеревался купить Маргарет все, что она пожелает. Одежду, само собой. Хотя, возможно, она обойдется и без одежды. Он продержит Маргарет в комнате всю неделю и наконец-то удовлетворит свою страсть. Справится с пылающим желанием, которое не дает ему покоя все последнее время. Повернувшись, он посмотрел на Маргарет.
Она зевнула, только и всего. Но этого оказалось достаточно для того, чтобы Майкл почувствовал новый прилив возбуждения.
Поднявшись с колен, он подошел к зеркальному шкафу и вытащил оттуда свой халат, а затем помог Маргарет надеть его. Халат был шелковым – чуть толще полотенца, в которое она была закутана. И все же в халате Маргарет почувствовала себя увереннее. Хоторн подвязал пояс халата, а затем провел ладонями по отворотам, с некоторым удивлением глядя на приподнимающиеся под полами его халата бугорки ее грудей.
Он подобрал упавшее на пол полотенце и бросил его на ближайший стул.
– Ты сможешь спать в этом халате, – сказал он. Сам Майкл предпочитал спать обнаженным, несмотря на то что по обычаю того времени мужчины ложились в постель в громоздких и неудобных ночных сорочках.
– Спасибо, – тихо поблагодарила Маргарет. В ее взоре не было осуждения. Казалось, она смирилась и намеревалась терпеть свое положение и дальше.
Внезапно Хоторну захотелось спросить у Маргарет, всегда ли она столь же безропотно принимает всякого рода сюрпризы, которые жизнь ей преподносит. Нищету, например, одиночество, горечь утраты по умершему мужу.
И все же эта женщина с ее спокойным достоинством и робкой улыбкой не была его пленницей. Их ничто не связывало – кроме обоюдного желания быть вместе. По крайней мере одну неделю.
Маргарет снова зевнула, прикрывая рот рукой. Хоторна охватил порыв нежности, к которой примешивалось страстное желание. Не слишком-то совместимые чувства!
– Ложись спать, Маргарет, – прошептал он, целуя ее в лоб. Знал бы кто, чего ему стоила подобная сдержанность! Разве так мужчина целует женщину, которую хочет сделать своей любовницей!
С этими словами Хоторн отошел, чтобы не искушать себя.
Маргарет проснулась на рассвете с таким чувством, будто она спала на облаке. Матрас был необычайно мягким и чудесно пах травами и лимоном. Повернув голову, она увидела спящего рядом Майкла. Маргарет приподнялась на локте и стала внимательно рассматривать его.
Даже во сне выражение слегка расслабленного лица графа Монтрейна выдавало в нем человека, привыкшего командовать. Правда, его смягчала улыбка, которая обычно лишь слегка искривляла уголок его рта. Так и резкий изгиб бровей смягчался у графа выражением его глаз. А привычка проводить ладонями по волосам говорила о том, что непокорные пряди постоянно норовят упасть ему на лоб.