– Ты посылал за мной? – спросил дядя Лу.
– Да, посылал. – Себастьян прицелился и выстрелил. Этот не годится – немного забирает вправо. Он отложил неподходящий пистолет на стоявший рядом столик. – Дядя, я уезжаю в Лондон, как только сундуки будут погружены в карету. А сейчас я выбираю дуэльный пистолет.
– Дуэльный пистолет? Зачем он тебе понадобился?
– Простая предосторожность. Не знаю, с чем мне придется столкнуться.
– Ты же не думаешь, что придется стреляться на дуэли с Найтоном?!
– Нет, конечно. – Себастьян взял другой пистолет. – Но я не знаю, с кем еще мне придется стреляться.
– Ради Бога, о чем ты говоришь?
Сунув руку в карман сюртука, Себастьян вытащил обрывок газеты и протянул его дяде.
– Прочтите статью под заголовком «Тайный побег». Это из сегодняшней утренней газеты.
Дяде понадобилось всего несколько секунд, чтобы просмотреть статью.
– Вот дьявольщина, – пробормотал он.
– Совершенно верно. – Себастьян вздохнул. Я не поверил Джульет, когда она говорила про слухи, думал, что все это просто болтовня слуг, которая скоро закончится. Ведь если кто-то с самого начала знал правду, то какой резон вытаскивать ее на свет только сейчас? – Снова вздохнув, он добавил: – Похоже, я в чем-то ошибался.
Дядя тронул его за локоть.
– Это не твоя вина, мой милый. Даже Найтоны говорили, что сплетни не очень-то их беспокоили. То были всего лишь слухи, вернее, домыслы.
–А как же эта статья? Тут совершенно ясно говорится: мол, известно, что в восемнадцать лет Джульет сбежала из дома со своим «женихом», а потом он бросил ее. – Себастьян скрипнул зубами. – По крайней мере они написали «жених», а не «любовник». Хотя я уверен, что именно так меня называют в обществе. И только Бог знает, как они называют ее. Газета трехдневной давности, так что у них было вполне достаточно времени, чтобы эта мерзость размножилась.
Вскинув пистолет, Себастьян выстрелил по мишени, но только щелчок пустого пистолета прозвучал на лужайке.
– Мне кажется, нужно перезаряжать после каждого выстрела, мальчик мой, – мягко заметил мистер Прайс.
Себастьян резко повернулся к дяде:
– Теперь из одного только удовольствия они разрывают ее на части. Ее подвергнут остракизму, все будут говорить о ней с презрением, обращаться как со шлюхой...
– Успокойся, Себастьян. Я уверен, все будет не так плохо. Найтон не позволит этому зайти столь далеко.
– А что он может сделать? – Себастьян помассировал пальцами висок. – И меня больше всего беспокоит то, что сплетни слишком уж близки к правде. Что, если кто-то узнал всю историю и опубликовал ее только затем, чтобы погубить репутацию Джульет? Может, это отвергнутый поклонник или какой-нибудь враг Найтона? Что, если это чей-то намеренный злой умысел?
Подобные мысли терзали его все утро, пока он готовился к отъезду. Хотя Найтоны, возможно, еще не добрались до Лондона, они все равно скоро там будут. А когда это произойдет...
В его воображении появились ужасные картины: Джульет заставляют публично оправдываться; к ней пристают мужчины, считающие ее из-за сплетен распутной женщиной.
– Что ты будешь делать в Лондоне? – спросил дядя.
– Пока не знаю. Сначала мне нужно узнать, кто распустил эти сплетни и почему. А потом я подумаю, что делать.
– А как же Морган? Что, если он появится здесь во время твоего отсутствия?
– Придется вам о нем позаботиться. Ему не нужно, чтобы мы оба ждали его. Напишите мне в Лондон, если он приедет до моего возвращения, и я... – Себастьян умолк; он не знал, как поступит в этом случае. Господи, да он даже не знал, чего ожидать в Лондоне. Он знал только одно: ему надо ехать.
– Себастьян, я хотел спросить тебя кое о чем... – Дядя Лу улыбнулся, потом вновь заговорил: – Мой мальчик, что произошло между тобой и леди Джульет? Что заставило их так поспешно уехать?
Себастьян принялся заряжать пистолет.
– Я попросил ее выйти за меня замуж.
Дядя Лу шумно выдохнул.
– А ей... Ей не понравилась эта идея?
– Вообще-то она приняла мое предложение. Но у нее были кое-какие требования, которые я не смог выполнить.
– Требования? А что... О, полагаю, она хотела, чтобы ты сказал ей правду, верно?
– Нет. Я уже сделал это.
– Сделал? – Дядя взглянул на него недоверчиво.
– Я сказал ей правду в тот день, когда она уехала. Я рассказал ей все и попросил выйти за меня замуж. Она сказана, что выйдет. Но когда мы заговорили о ее родственниках... – Себастьян еще больше помрачнел. – Она потребовала, чтобы я пошел с правдой к Найтону. Я объяснил, что не могу рисковать, что должен дождаться, когда вернется Морган. А она наговорила мне всяких глупостей о том, что не хочет начинать наш брак со лжи. Сказала, что выйдет за меня только тогда, когда я признаюсь. А потом все они отправились в Лондон.
Дядя со вздохом сел за стоявший рядом стол.
– Неудивительно, что она отреагировала именно так, мой мальчик.
Себастьян вопросительно взглянул на дядю.
– Что вы имеете в виду?
– Успокойся, мой дорогой. Ты же видел, как они обращаются с ней – как с ребенком, которого нужно защищать и постоянно опекать. Бедная девочка всю жизнь жила в тени сестер, а потом она совершила нечто такое... В общем, ее реакция кажется мне вполне естественной.
– Вы думаете, я был не прав, отказавшись выполнить ее требования?
– Нет-нет, ты проявил осторожность, и подобная осторожность совершенно оправданна. Я просто объяснил, как она, вероятно, смотрит на это. – Дядя Лу вытащил из кармана табакерку. – Дорогой, ты уверен, что она сама не расскажет все родственникам?
Себастьян пожал плечами:
– Она обещала молчать... Сказала, что именно я должен это сделать. Думаю, она сдержит слово.
– Она, должно быть, испытывает к тебе сильную привязанность, если готова покрывать тебя перед своими родственниками.
– Да, очень сильную, – с сарказмом заметил Себастьян. – Именно поэтому она умчалась в Лондон, вместо того чтобы выйти за меня замуж.
Дядя Лу взял шепотку табаку.
– Не сердись, пожалуйста, но... Что ты ей сказал, когда делал предложение?
– Сказал, что хочу жениться на ней, что меня влечет к ней. Что я думаю, что она станет мне хорошей женой.
– Нет сомнений, она определенно потеряла голову. – Дядя Лу поднес к носу табак. – А ты сказал ей, что любишь ее?
Себастьян нахмурился. Опять это проклятое слово!
– Любовь не имеет к этому никакого отношения. Вы знаете, что я думаю о столь безрассудном чувстве, и она тоже знает. Мы говорили об этом, и она со мной отчасти согласилась.
– Неужели? Полагаю, любой женщине хочется, чтобы мужчина, которого она любит, любил ее.
– Но она никогда не услышит слов о любви. – Себастьян крепче сжал рукоять пистолета. – Потому что она заводит такие разговоры только для того, чтобы заставить меня подчиниться. Я не побегу за мечтой о любви, как моя мать. И по стопам отца тоже не пойду.
– Слишком поздно. – Мистер Прайс внимательно посмотрел на племянника. – Ты уже больше похож на своего отца, чем можешь себе представить.
Себастьян фыркнул и, вскинув пистолет, прицелился.
– Дядя, это абсурд. Отец был распутником, а я – почти монах.
– Ах, мой милый мальчик, то, что чувствовал твой отец, не имеет никакого отношения к любви, и не важно, как он называл это. То была безрассудная страсть, никогда не перераставшая во что-то серьезное. Я сомневаюсь, что он вообще когда-нибудь любил. Он слишком боялся любви, чтобы полюбить. Так же, как и ты.
Себастьян опустил пистолет и пристально посмотрел на дядю.
– Черт возьми, о чем вы говорите? Я ничего не боюсь.
– Нет, боишься. Именно поэтому ты избегаешь ее. Твой отец избегал любви, с головой погружаясь в бессмысленные страстные встречи. Ты тоже избегаешь любви. Но в результате вам обоим не дано испытать чувство, ради которого стоит жить.
Себастьян понимал, что дядя прав, но все же возразил: