На подбородке барона дернулся мускул.
— Что ж, уразумейте вот что, Сент-Врейн — у вас назначена встреча со священником, — резко произнес он. — Это может быть ваша свадьба. Или ваши похороны. Мне практически все равно.
— Вы считаете меня не расположенным к браку, сэр? — спросил Сент-Врейн. — Ваша племянница очаровательна и обладает всеми женскими прелестями. Мне бы очень повезло, если бы я оказался связан с ней, но…
— Господи Боже, старина, выкладывайте! — рявкнул Ротуэлл. — За какую неубедительную отговорку вы собираетесь ухватиться?
— Ни за какую, кроме нежелания самой леди, — проговорил Сент-Врейн. — Я предлагал ей выйти за меня замуж задолго до того, как во всем блеске негодования явилась ваша сестра. Мисс Невилл отказала мне. И, честно говоря, я не думаю, что она собирается изменить свое мнение.
— Тогда, ей-Богу, я изменю это мнение за нее, — прорычал Ротуэлл. — Поверьте мне, еще до того, как закончится этот день, девица будет умолять вас на коленях.
От его слов по спине Сент-Врейна пробежал холодок. И при этом ублюдок имел в виду именно это. Решимость отчетливо светилась в его глазах. Сент-Врейн сделал все, чтобы эмоции не проникли в его предложение.
— Я сумею убедить ее, — ответил он, быстро поднимаясь на ноги. — Предоставьте это дело мне, Ротуэлл. Это моих рук дело, мне же и исправлять ситуацию.
В глубине горла барона прозвучал рычащий звук, но его массивный кулак расслабился, и какая-то часть ярости — а может быть, и ненависти — покинула его.
— Очень хорошо, — отрезал он. — Но больше не будет никаких разговоров о том, что эта девчонка сделает или не сделает, Сент-Врейн. Я хочу устроить свадьбу на Рождество. Или вы договоритесь об этом — или это сделаю я.
Сент-Врейн нашел ее в западном саду Хайвуда, девушка прогуливалась вдоль симметричных рядов роз, теперь голых и давно находящихся в состоянии спячки. Тонкие, обнаженные ветви деревьев трещали над его головой, в то время как под ногами зимняя трава казалась жесткой и совершенно мертвой. В саду, который расстилался позади него, ничего не цвело. Но мисс Невилл олицетворяла собой красоту мая. Ее теплая кожа и темные пышные волосы идеально выглядели на фоне насыщенных цветов, которые она так мудро носила. В самом деле, Мартиника была непохожа ни на одну дебютантку или девственницу, которых он когда-либо знал. Кроме того, в ее сущности заключалось что-то вроде чувственного самосознания, которое просто изумляло его — и, к несчастью, еще и очаровывало.
Некоторое время Сент-Врейн наблюдал за ней от края деревьев. Если она замерзла, или даже испугалась, то никто не смог бы догадаться об этом. Девушка не опустила головы под капюшоном шерстяного плаща, ее лоб не был нахмурен от беспокойства. Ее узкие плечи не сутулились под ветром. В самом деле, подбородок девушки все еще был вздернут вверх, а ее большие карие глаза оставались ясными, хотя и немного мечтательными. Может быть, она все еще мечтает о той любви и страсти, которые так решительно намерена была заполучить. Она может не согласиться на меньшее. Да, лорд Ротуэлл нашел себе достойного оппонента, если хотел начать сражение.
Но, конечно же, Ротуэлл не проиграет. Проиграет она. Именно так устроен мир. И поэтому на долю Сент-Врейна выпало убедить ее; спасти ее от гнева дяди. Он должен ей это, по меньшей мере. В других отношениям брак с ним не являлся таким уж преимуществом. Он богат, но и мисс Невилл тоже. Он практически неизвестен в обществе, так как провел почти всю взрослую жить в позоре и ссылке на континенте, тогда как ее жизнь, и все привилегии, которые может предложить высшее общество, еще только открывались перед ней. Те, кто знал Сент-Врейна, по большей части не принимали его. Только его бывшее знакомство с лордом Шарпом, поддержанное льстивостью Кристины, дало ему доступ в Хайвуд.
Мисс Невилл — Мартиника — повернулась и зашагала по дорожке сада, на этот раз — от него. Как она красива — с любого угла. Господи Боже. Будущей весной она не продержалась бы на брачном рынке и двух недель, если бы только сама не захотела. Но недостатку у него самоконтроля было суждено обманом лишить ее такой возможности. Он разрушил собственную жизнь, а теперь, как он опасался, собирается разрушить и ее.
Ах, хорошо. Он сам тоже не хотел бы такого брака. Давным-давно, когда жизнь все еще напоминала волшебную сказку, он был намерен жениться на Джорджине и снова сделать ее жизнь счастливой. Им нужно только подождать, обещал он ей, пока умрет его отец. Тогда они найдут где-нибудь в Европе священника или пастора, достаточно податливого или бесчестного, чтобы закрепить их преступный союз.