Джастин любит ее. Он полюбил ее практически с первого взгляда. И она любит его; не только потому, что у нее быстрее бьется сердце и перехватывает дыхание рядом с ним, но со спокойной уверенностью. Он сильный, широкоплечий мужчина, как в прямом, так и в переносном смысле. Джастин станет мужем, с которым можно как посмеяться, так и положиться на него во время неизбежных радостей и трудностей жизни. Мартинике на самом деле повезло, что она так быстро нашла его. И теперь она готова отказаться от него? По правде говоря, должно быть, она сошла с ума. Мартиника отбросила покрывало и начала ходить по комнате.
Будь уверена в своей ценности, и все остальные последуют твоему примеру, сказала миссис Харрис.
Мудрые слова, вне всякого сомнения. Но как применить их к собственной жизни? Может быть, настоять на том, чтобы получить то, что она заслуживает? Мартиника считала, что она — хороший человек. Разве она не заслуживает любить, и быть любимой в ответ? Но, может быть, важнее этого, она заслуживает того, чтобы с ней обращались честно и с уважением?
Девушка поняла, что она должна сделать. И, догадавшись об этом, что-то в ее сердце, кажется, встало на место. Страх был подавлен, и ему на смену пришла твердая решимость. Мартиника позвонила горничной, а затем подошла к гардеробу и вытащила свое лучшее прогулочное платье.
Она нашла его в одиночестве в библиотеке, на столе был разложен экземпляр «Таймс» вместе с вездесущими кипами папок и бухгалтерских книг, аккуратно сложенных слева от него, и чашкой кофе у его локтя. Девушка слегка постучала по дверному косяку, но не стала ожидать его разрешения, вошла и закрыла за собой дверь.
Ротуэлл услышал, немедленно поднял голову, его быстрый, темный взгляд изучил ее лицо и руки, которые она как-то опасливо сжала перед собой. Вспомнив совет миссис Харрис, Мартиника опустила руки по бокам и решительно расправила плечи.
— Мартиника, — прошептал он. — Доброе утро.
— Доброе утро, милорд. — Она твердо выдержала взгляд опекуна. — Я хотела бы отнять у вас немного времени.
Тот окинул девушку оценивающим взглядом и лениво указал на одно из кресел перед столом.
— Разумеется, — ответил он. — Но если ты здесь, чтобы протестовать против твоей помолв…
— Я здесь не для того, чтобы протестовать, — прервала его Мартиника, усаживаясь в предложенное кресло. — С должным уважением, сэр, дни, когда я спорила с вами, прошли.
В его глазах промелькнул отблеск какой-то невыразимой эмоции.
— Я и в самом деле рад слышать это.
— Я решила, что буду принимать собственные решения, — мягко проговорила она. — И что я приму решение насчет этой помолвки, помимо всего прочего.
— Мартиника, я твой опекун, — холодно заявил Ротуэлл. — Я несу ответственность за твои решения.
— Да, милорд, но мне девятнадцать лет, — возразила она. — Меньше чем через шесть лет я вступлю в права наследства. Я стану совладельцем «Невилл Шиппинг», со всеми сопутствующими правами и ответственностью. Но и сейчас я уже достаточно взрослая, чтобы стать независимой и делать собственный выбор, хорошо это или плохо.
— Говоря о плохом выборе, Мартиника, две недели назад ты сделала самый прискорбный из них, — глухо произнес Ротуэлл. — Но даже если оставить без внимания это ошибочное суждение, факт остается фактом: ты женщина. Тебе нужен муж.
— У Ксантии нет мужа, — парировала Мартиника. — Она принимает собственные решения — и к тому же многие из них касаются бизнеса.
— Это едва ли одно и то же, — проговорил он. — Ситуация Ксантии… необычна.
Мартиника приподняла одно плечо.
— Я не стану оспаривать это, — ответила она. — Я пришла сюда не для того, чтобы ссориться из-за Ксантии.
— Тогда из-за чего, умоляю тебя, ты пришла ссориться? — спокойно спросил Ротуэлл.
Мартиника внимательно наблюдала за ним; ей не хотелось ни на одно мгновение недооценить его решимость или его безжалостность.
— Я хочу знать, милорд, почему вы отослали меня прочь, — заявила она ясным, тихим голосом. — Более того, я желаю знать, почему я не могу теперь вернуться домой. И будьте любезны не приукрашивать свои ответы пустыми словами вроде «долг» и «ответственность». Я давным-давно оставила любую надежду на то, чтобы угодить вам, или на то, что вы полюбите меня. Теперь мне нужна от вас только правда.
К его чести, Ротуэлл не стал ни уклоняться, ни колебаться.
— Не имеет большого значения, угождаешь ли ты мне или люблю ли я тебя, Мартиника. — Его голос был угрожающе спокойным. — Точно так же мало значит то, что ты думаешь обо мне. Любовь не имеет ни малейшего отношения к жизни. Мне выпала задача обеспечить твою безопасность, и я сделал все, что было в моих силах.