– Я тебе очень благодарен. Ты не обязана была меня подбирать, – произнес мужчина.
Голос у него тихий, но звучный, как звон далеких колоколов.
А я тем временем думала: может, связать его на ночь? Иначе не усну. Мне по-прежнему не давали покоя дурные предчувствия.
– Поможешь парус поднять? – спросила я.
– С удовольствием, – ответил мужчина.
Он только что снял кожу со змей. Перл бросила змей на горячие угли. Солнце клонилось к горизонту, озаряя воду золотистым сиянием. После потопа кажется, будто солнце садится гораздо быстрее, чем раньше. Но нет – просто теперь линия горизонта поднялась ему навстречу.
– Кстати, меня зовут Дэниел.
– Майра. А это Перл. Что у тебя в сумке?
– Карты и инструменты.
– Инструменты? Какие?
– Для карт. Я картограф.
В голове сразу пронеслась мысль: стало быть, в навигации он разбирается хорошо.
Перл подцепила змею длинной палкой и скинула с углей на палубу: пусть остынет. Почерневшая змея свернулась кольцом, как живая. Да, угощение неаппетитное. Запах едкий, мясо жесткое, как одна большая жила. Замучаешься жевать.
– Ты мне напоминаешь одну мою знакомую, – заметил Дэниел.
– Да? – буркнула я и ткнула палкой вторую змею.
Та еще поджаривалась на углях.
Меня сейчас больше интересовало, что за рыба водится в этих незнакомых водах и как бы найти ее косяки.
– Я с этой женщиной жил год. В Сьерра-Мадре. Она тоже людям не доверяла.
– С чего ты взял, что я тебе не доверяю?
Дэниел погладил бороду.
– Напряжешься еще сильнее – кости треснут, – заметил он.
– Думаешь, этой твоей знакомой надо было доверять всем подряд?
– Не всем, – пожал плечами Дэниел. – Но кое-кому – не мешало бы.
– И что с ней стало?
– Умерла в конце того года.
– Соболезную.
Перл откусила мяса и стала яростно жевать. Ветер доносил до меня резкую вонь. Перл разложила змею прямо на палубе, разрезала на три одинаковых куска и бросила нам с Дэниелом наши две порции.
– Для кого ты чертишь карты? – спросила я.
– Для всех, кому понадобятся. Для рыбаков. Для членов новых правительств.
– И для пиратов?
Дэниел бросил на меня такой взгляд, будто ножом полоснул.
– Нет. Разве что по незнанию.
– Раз ты картограф, что ж не выстроил себе лодку получше? Карты стоят дороже дерева.
– Скажем так – в последнее время мне не везет.
Я прищурилась и окинула его испытующим взглядом. Явно что-то скрывает.
Тут всхлипнула Перл. Я обернулась. Перл показала мне свой платок и провела пальцем по разорванному краю. Так вот почему она притихла и за все время нашего с Дэниелом разговора ни слова не сказала.
– Это он во время шторма порвался, – тихо проговорила Перл.
– Давай сюда, – сказала я и протянула руку.
Перл встала и принесла платок мне. Я поглядела на прореху.
– Ну, это дело поправимое. Хорошо, что с краю порвался. Просто подвернем его и завяжем нитку простым узлом. Вот так. Теперь не обтреплется. Наоборот – крепче будет.
Перл кивнула и осторожно коснулась платка:
– Все равно с ним спать буду.
Этот красный платок принадлежал деду. Когда он умер, мы закрыли его лицо платком. А когда я опускала тело в море, легкую ткань вдруг подняло в воздух. Платок едва не унесло ветром, но я успела его схватить. Потом Перл выдернула его из моей руки и с тех пор не расставалась с дедовым платком. Даже спала с ним.
– Ты обращаешь внимание на мелочи, – задумчиво произнес Дэниел, глядя на нас.
Он произнес эти слова с тоской. Похоже, воспоминания нахлынули. Уставился на море, и по его лицу пробежала тень.
Стоило мне заметить в его взгляде мягкость и нежность, и что-то в моей душе перевернулось. Бывает, поднимешь камень, а под ним жизнь бьет ключом: насекомые кишмя кишат. Нечто подобное случилось и со мной: что-то окаменевшее внутри меня сдвинулось, и на его месте зашевелилось мягкое, живое. Уж не знаю, как Дэниелу это удалось, но я начала понемногу расслабляться. Может, дело в его открытом взгляде, или в прямых, честных ответах, или в том, что он не старался мне понравиться. Когда-то Джейкоб из кожи вон лез, чтобы меня очаровать. Притворялся простым парнем, у которого все на лбу написано, но свои истинные мысли скрывал. А Дэниел похож на человека, готового добровольно взвалить на себя вину за свои проступки. Такие, как он, не бегут от ответственности и неприятных последствий.