Я выронила гарпун и устремилась на поверхность. В ближайшем порту выменяла сетей и с тех пор ныряла, только когда мы оставались без улова.
Я не знала, как рассказать Перл, что́ лежит под нами. Фермы, кормившие нацию. Домики на тихих пригородных улочках, появившиеся в результате послевоенного беби-бума. За этими стенами скрываются моменты истории. Путь, который мы проделали, оставляя на земле свой след.
Какая жестокость – отнять все это у нас! Но вода скрыла землю, и теперь я смотрю на Перл и мысленно перечисляю все то, чего она никогда не испытает. Не сходит в музей, не полюбуется фейерверками летним вечером, не примет ванну с пеной. К тому времени, когда родилась Роу, всего этого почти не стало. Я и не подозревала, до какой степени хотела поделиться с детьми тем, что любила и ценила сама, ведь моя собственная радость от этих вещей с годами притупилась.
Но бывает, я вглядываюсь в темное пустынное море и понимаю, как мне повезло, что до потопа я успела узнать, что такое нормальная жизнь. Это настоящее чудо, которому нет имени.
К третьему дню Перл превратила Дэниела в товарища по играм. Они то чертили классики углем на палубе, то высматривали, на что похожи облака или волны необычной формы. А потом почти весь день лил дождь. Мы вместе сидели под навесом и рассказывали друг другу истории. Перл уговорила Дэниела поведать о своих странствиях. Оказалось, он бывал в местах, про которые мы даже не слыхали. Хотя, может, он и сочинял: уж больно диковинными мне показались его рассказы. Но Перл не спрашивала, правду он говорит или привирает.
Однажды утром я затыкала пенькой трещину в планшире, а Дэниел с Перл играли в шаффлборд крышками от пластиковых бутылок. Углем расчертили палубу на квадраты и по очереди заталкивали на них палочками «фишки».
– Почему ты так любишь змей? – спросил Дэниел у Перл.
– Они могут съесть тех, кто крупнее их, – ответила Перл.
Крышка Дэниела выкатилась за пределы квадрата. Перл засмеялась.
– Думаешь, у самой лучше получится? – подначил Дэниел.
– А то нет! – объявила Перл.
Она сосредоточилась и закусила нижнюю губу, загнала свою крышку в квадрат и, радостно вскинув руки над головой, запрыгала по палубе, празднуя победу.
Я глядела на них, и мне было хорошо. Неожиданно тепло растеклось по всему телу приятными волнами. Казалось, кто-то снова сложил вместе части развалившейся головоломки.
– Что будешь делать, когда приплывем в Харджо? – спросила я у Дэниела.
– Может, там и останусь, – пожал он плечами. – Найду какую-нибудь работу.
А в голове у меня крутилась одна мысль: нам не обойтись без штурмана. С тех пор как узнала, что Дэниел в этом деле специалист, подумывала о том, чтобы предложить ему работу. Пусть остается с нами. Поможет доплыть до Долины. Чутье подсказывало, что ему можно доверять. А может, никакое это не чутье. Просто очень хотелось верить Дэниелу, потому что этот человек был мне нужен. Как ни крути, а Дэниел явно что-то скрывает. Стоит задать ему вопрос, и он сразу меняется в лице. Будто между нами падает тяжелый занавес и прячет от меня истину.
Мы с Перл никогда не брали на борт посторонних, и я успела полюбить одиночество. Оно стало для меня привычным, знакомым. А теперь меня разрывало пополам: одна часть меня надеялась, что Дэниел останется, а вторая жаждала вернуться к обычному, нормальному укладу.
На следующее утро вдалеке показался Харджо. Острые горные пики пронзали облака. У воды пробивались молодые сосенки и кусты, а вверх по склону взбирались палатки и хижины.
Дэниел полез под навес и стал собирать навигационные инструменты: компас, самописец, циркуль-измеритель. Вокруг лежали карты. Я отвернулась от линии горизонта. Смотрела, как Дэниел аккуратно укладывал каждый инструмент в сумку, и сердце сжималось. «Так ты хочешь спасти Роу или нет?» – спросила я себя. Даже если Дэниел научит меня пользоваться всеми этими штуками, собственные добыть не сумею: мне за них в жизни не расплатиться.
Прошло всего несколько часов, и мы ступили на берег. Чайки клевали полусгнившую рыбу на берегу. Перл бегала среди них, пронзительно вскрикивая и взмахивая руками, как крыльями. Чайки поднялись в небо белым облаком. Перл закружилась на месте: из-под ног летит песок, уголок красного платка, выглядывающий из кармана, колышется… Вспомнилось, как Роу наблюдала за журавлями. Потом перед глазами встала совсем другая картина: ноги моего отца, висящие в воздухе. Нет, я не принадлежу себе. Грудь болезненно сдавило. Я повернулась к Дэниелу.