И последнее. Преступление можно было предотвратить или, как говорится, пресечь на корню. Однако командиры и общественное окружение Коновала своевременно не сделали этого, хотя могли это сделать. Ибо пороки Коновала были изобличены, их оставалось лишь загнать в угол и не спускать с них глаз. Однако одни из окружающих промолчали, другие не придали порокам значения, третьи смирились, четвертые испугались за карьеру… И Коновал стал преступником. Он виноват, граждане судьи! Но часть его вины нам надо взять на себя. Так будет справедливо. Я, адвокат, прошу…
Ну, а был бы я в роли подсудимого, что бы сказал в последнем слове? Я бы рассказал о коварной горной дороге с подстерегающими обвалами и нависшими над нею скалами. Я уверенно веду по ней тяжелую машину, рядом со мной немного растерянный, тщедушный паренек, призванный в армию на полтора года позже меня. Я его успокаиваю: не волнуйся, я же сильный, опытный, не дам тебя в обиду никому! И паренек верит в меня, а я в него… Но вот с кручи, которую я уже проскочил, посыпались камни, они заколотили градом по кабине следом идущей машины. Ее развернуло и понесло к обрыву, за которым бушует река. И мы с пареньком решаем встать ей поперек, подставить свой борт. А когда, не сдержав сильного удара, моя машина падает в ревущий поток, а за ней переворачивается в него и другой грузовик, я первым бросаюсь на помощь попавшим в беду товарищам. Я вытаскиваю на берег испуганного паренька-напарника, снова ныряю под воду и спасаю водителя второй машины. Мне трудно, холод пронизывает насквозь, а мускулы ноют, кожа саднит до остервенения. Но я сильный. Я ныряю. Я рискую ради друзей…
Горько, граждане судьи, что это был все же не я. Все…
…После судебного процесса полковник Ильин воскликнет: «Я очень сожалею, что не проявил большей настойчивости, чтобы предотвратить трагедию!»
Майор Куцевалов, вздохнув, огорченно скажет: «А я вообще тряпка с академическим образованием. Нет, надо за себя браться серьезно».
Подполковник Спиваков резко заключит: «Во всем я виноват! Ведь рекомендовал, предостерегал… Самоуверенным самодуром — вот кем оказался! Будет на всю жизнь урок».
Писатель Ефим Альбертович заметит: «А я понял, знаю, как писать повесть».
Впрочем, если еще кто-то не догадался, то я, автор, откроюсь: в роли писателя опять же был я. И теперь судить меня вам, дорогие читатели.
