— Да, — задумчиво подтвердила Падме и тут же спохватилась: — Что-что? Ах ты, мелкий, бессовестный, чёрствый сухарь! Я, можно сказать, ради него, а он… Вот я тебе…
Смеясь, она прыгнула ко мне, повалила на диван и сделала вид, что хочет стукнуть затылком о подушки, слишком мягкие для этой цели.
— Сдаюсь-сдаюсь, — сказал я, — был неправ, фигню сморозил, ногу убери.
Только тут заметив, что её колено чувствительно упирается мне в рёбра, она села нормально, потеребила меня за кончик носа:
— Не стыдно?
— Немного. И больше всего за то, что испугался, вдруг ты действительно уйдёшь.
— А-а, испугался? А помнишь, когда-то сам предлагал вас оставить?
— И злопамятная же ты, сестрица.
— Просто у меня память хорошая.
— А тебе не стыдно называть меня «мелким»? — спросил, в свою очередь, я. — Мне, между прочим, сорок пять скоро.
— По галактическим меркам это вообще не возраст. Потом, я, всё равно, старше, и ты для меня всегда младший братишка.
Призрак Анакина Скайуокера возвратился вечером, когда я собирался укладываться спать. С «Борца» пришло сообщение, что транспорт задерживается примерно на двенадцать часов, чтобы встретить корабль, на который собиралась пересесть Асаж Вентресс. Так что, ночевать нам тоже предстояло на этой планете.
— Поговорим? — просто спросил он, появляясь из ниоткуда.
— Поговорим. Осоку уже видел?
— Да, — Анакин оглядел каюту и уселся в кресло в углу, подушки и спинка слегка просвечивали сквозь его фигуру. — Странный получился разговор. Обо всяких пустяках, а о важном ни слова. Будто я просто улетал в какой-то далёкий поход, а теперь вернулся.
— Так оно и есть. В определённом смысле слова.
— Вот не люблю эту формулировку… хотя здесь, пожалуй, она уместна.
— Хочешь, скажу ей, что ты просишь прощения? — предложил я.
— Думаю, она и так поняла это. Расскажи лучше о своих обстоятельствах.
— У-у, это целой ночи не хватит. Задавай лучше вопросы, так будет короче и проще.
Короче – получилось. А вот с «проще» я хватил. Анакин иной раз спрашивал такое, о чём я либо позабыл, либо просто не задумывался. И ждал, что я это объясню. А как описать рюмку или, не дай бог, стакан, по меткому выражению Стругацких? То, что для меня было естественно, что легко понимали друзья-механики и Осока, Скайуокеру-старшему казалось неочевидным. Мне, в свою очередь, была непонятна последовательность вопросов. Анакин то забегал вперёд, то снова возвращался к самому началу моего пребывания здесь. О корабле, например, он спросил далеко не в первую очередь.
— Я считаю, просто чудо, что мы нашли именно его, — честно сказал я.
— Оби-Ван сейчас сказал бы тебе, что не существует такой вещи, как «везение», — улыбнулся он. — И «чудо» тоже. Я тоже думаю, что всё происходит в своё время. Вот тебе пример. Я тосковал – и построил этот корабль. Лишь для того, в итоге, чтобы понять: я её вернуть не в силах.
— И что напрасно погнался за могуществом Тёмной стороны? — прищурился я.
— Если бы! Тогда я был уверен, что поступил правильно. Злился на всех… кроме себя. Должно было случиться многое, прежде чем… — он помолчал и продолжил: — Вот. А появился ты – и корабль сразу нашёлся. Думаю, Падме нужен был кто-то, о ком заботиться и на кого одновременно опереться. Осока в качестве опоры подходит прекрасно, а что касается заботы… — Анакин усмехнулся. — Она сама о ком хочешь позаботиться может. Даже о хатте.
— Трудно вообразить.
— Однако же, было. «Вонялка», да… Что касается Падме, я сожалею о том, что тебя не было рядом с ней тогда. Всё могло бы пойти по-другому.
— Подозреваю, для тебя это могло кончиться ещё хуже, — покачал головой я.
— Да, знаю, видел, — кивнул он. — Возможно, хуже было бы даже лучше, как ни парадоксально.
— Что-то я не понял. Ты… видел? Откуда? Это же был мой…
— Сны – территория призраков. Айла не говорила тебе?
— Я-то надеялся, что даже Падме этого не видела. Хотя до того момента сон был как бы общий, не знаю, как объяснить.
— Теперь-то ты понимаешь, почему я хотел с тобой поговорить не при ней?
— Ну, да. Только есть один нюанс, — невесело усмехнулся я. — Все разговоры на этом корабле в отсутствие Падме обычно заканчиваются ехидным «я всё слышу».
— Я всё слышу, — голос Падме был, на сей раз, не ехидным, а печальным. Явившись воочию, присела на подлокотник кресла рядом с мужем. — Странно было бы, если бы у меня на борту что-то укрылось от моего внимания. На самом деле, я тогда много размышляла над этим. Пыталась понять, смогла бы я отыскать иное решение.
— Сейчас трудно судить, — Анакин обнял жену. — Все эти годы, стоило начать вспоминать, у меня создавалось стойкое впечатление, что старый паук предусмотрел все варианты. Включая тот невероятный, что приснился вам.