— Этот вопрос решаем, — мрачно говорит мой муж и буравит меня взглядом. — Лер, эмоции сейчас лишние.
Усмехаюсь:
— Вот оно что, — всматриваюсь в его лицо, — у тебя ко мне не осталось эмоций. Вот и причина.
— Да что ты несешь?! — рявкает он и в следующую секунду бьет кулаком по стене. На штукатурке остается вмятина и тонкие трещины. По лицу Романа пробегает судорога, которая искажает его губы в ухмылку. — Может, наоборот?! А?! У меня к тебе слишком много эмоций?! Ты об этом не подумала? Слишком много!
Затем он замолкает и в каком-то черном отчаянии смотрит на меня. И мне жутко от его взгляда, потому что я в нем вижу сейчас и возбуждение, и желание задушить меня.
Мой муж сейчас похож на маньяка, который с трудом сдерживает себя от атаки на жертву.
— Лер… — он сглатывает, не спуская с меня взгляда, — я думаю, тебе стоит сейчас выйти…
Его начинает аж потряхивать:
— Выйди, — чеканит он сквозь зубы каждый слог, — а то, Лер, живого места не оставлю…
Я замираю и не шевелюсь.
Что это было?
Это не мой муж. Мой муж никогда такими вульгарными и жестокими угрозами не кидался.
По коже пробегает холодок, и я медленно отступаю к двери гардеробной. Я будто оказалась в клетке со злобным медведем, который порвет на части за любое неосторожное движение.
Что с Романом?
Это так сказался на нем стресс от непростого разговора и разочарования, что я не буду воспитывать его нагулянного ребенка?
Мое упрямство его злит, и он хочет меня за него наказать? А после решит грубо и жестко продавить на свои условия?
— Я думаю, что нам сегодня больше не стоит ничего обсуждать, Лер, — голос у Романа низкий и хриплый. Взгляд — в упор. — Это непродуктивно. Ты срываешься, а за тобой тоже ловлю волну и могу наделать больших глупостей.
— Самую большую глупость ты уже совершил…
За долю секунды его веки вздрагивают в беглом прищуре, после следует выдох, и он кидается ко мне.
Я вскрикиваю, выбегаю в спальню, и через секунду Роман меня нагоняет и валит на кровать, которая мягко и беззвучно пружинит. В мозгу вспыхивает глупая и абсурдная мысль, что мы купили хороший матрас. Не прогадали.
Возвращаюсь в реальность уже в тот момент, когда Роман с рыком отшатывается от меня с кровью на губах.
Он успел меня поцеловать? Похоже, что да, ведь я чувствую на языке привкус солоноватой крови.
— Ах ты, дрянь, — рычит он и сжимает пальцы на моей шее, перекрывая доступ к воздуху.
Я смотрю на Романа широко-распахнутыми глазами и совершенно ничего не понимаю. Я его не узнаю, будто попала в параллельную вселенную, в которой Рома - жестокий подлец.
Но мой Рома не такой.
Совсем не такой.
В шоке от грубости и ненависти, что горит в его глазах, я не сопротивляюсь. Не двигаюсь.
А просто смотрю в его холодные стальные глаза.
В нежелании потерять меня, как жену, он может меня сейчас придушить, и я, наверное, даже согласна на такую участь.
Мертвую меня не ждут развод и одинокие ночи с вопросами “за что?” и “почему?”, но Роман ослабляет свою хватку, и я делаю хриплый вздох, который обжигает трахею и легкие. По левому виску бежит слеза.
Роман резко подается ко мне. Я вздрагиваю и зажмуриваюсь в страхе.
— Прости, — касается моего лба своим. — Меня что-то клинит…
Он горячий, и дыхание тяжелое.
— Ты права, — он усмехается. — Это конец, но надежда ведь умирает последней, да?
— Отпусти меня, — сипло отзываюсь я. — Пожалуйста, отпусти… Рома…
С уголков глаз срываются новые горькие слезы.
Пятнадцать лет брака осыпались прахом в наших руках.
Роман резко откатывается к краю кровати и садится. Упирается локтями в колени и прячет лицо в ладонях:
— Я не должен был всего этого тебе говорить.
Глава 7. Подумай
— И ты его выгнала? — вопрошает моя мама, а я размазываю слезы по лицу.
Она стоит передо мной с веником и совком. Я так ромашки и осколки вазы не убрала.
После вспышки агрессии у Романа я заперлась в ванной. Дождалась, когда он уйдет, и позвонила маме.
Сейчас я понимаю, что это было не лучшее решение, потому что вижу в глазах мамы совсем не сочувствие, а панику.
— Мам, у него любовница… И он… Мам, — я теряюсь от ее обвинительного вопроса, — он предложил…
— Не надо повторять, — мама хмурится. — Я с первого раза все расслышала.
— Он мне изменял! — Я повышаю голос в желании достучаться до матери хотя бы криком. — Ты меня слышишь? Господи! Мама! Я понимаю, он твой любимый зять, и вообще золотой мужик, но он, — повторяю по слогам, — мне изменял! И шлюха эта залетела!