Выбрать главу
Демид

Соня радуется нашему приходу, словно мы не виделись не пару часов, а минимум неделю. Понимаю ее беспокойство, ведь она сейчас находится в незнакомой обстановке. К прошлой больнице и врачам моя малышка уже привыкла и чувствовала себя раскованно, а тут ощутимо теряется, когда медсестра обращается к ней на не слишком хорошем русском.

— Мама, папа! Вы пришли!

— Ну, конечно, пришли. Мы же обещали! — улыбаюсь я, подходя к кровати и подхватывая ее на руки.

Осторожно, как давно приучил себя делать. Целую в макушку и стараюсь не слишком сильно сжимать, хотя рефлекторно хочется прижать к себе покрепче и не отпускать.

— Как ты себя чувствуешь, моя сладкая булочка? — спрашивает Эля, садясь рядом со мной на кровать и беря Соню за руку.

Их пальцы перекрещиваются, и руки ложатся на мое колено, потому что Соня все еще у меня на руках, отчего я непроизвольно напрягаюсь. Прикосновение Эли отдает знакомым теплом даже сквозь ткань брюк, и я чувствую отвращение к себе за такую реакцию. Они мило щебечут, а я не могу отвести взгляда от этой руки с тонкими пальцами и аккуратными короткими ногтями.

Не думал, что мне будет настолько трудно, когда поступился гордостью и попросил ее о помощи. Когда Эля рядом, приходится все время напоминать себе, почему я ее ненавижу. Делать это на расстоянии было легче, потому что ее присутствие не волновало и не сбивало с толку.

Я ведь верил ей.

До последнего верил, как наивный идиот, и даже сейчас не могу понять, как она могла так поступить. Приходится напомнить себе нашу последнюю встречу перед ее родами. Каждый раз, когда заставал Алика у нас дома, придя с работы. То, что они всегда стремились к близости — обнимались, держались за руки. Навещали вместе ее чертову мать!

«Алик мне как брат», — говорила Эля, и я верил.

Все в это верили. Ведь они были знакомы с детства, и если бы хотели быть вместе, то у них был шанс задолго до моего появления в жизни Эли. Чего я не знал, так это того, что им недостаточно было любви друг друга. Алик с Элей хотели денег. И они их получали.

Стоит только вспомнить, сколько переводов сделала ему Эля за эти годы, как кулаки сжимаются от ярости. А я ведь даже не проверял ее траты! Если бы не додумался нанять детектива, то даже не узнал бы об этом!

Но даже тогда я искал ей оправдания, как тупой влюбленный щенок. Вот только тест ДНК поставил все на место. Дмитрий оказался не моим сыном, и нашему браку пришел конец. Как и дружбе с Аликом.

— Послушай себя со стороны, Демид, — вещал мне тогда этот урод. — Это же Эля! Неужели ты думаешь, что она способна на измену? Вы же прожили вместе три года! Достаточно, чтобы узнать человека «от» и «до».

Он говорил правильные вещи, и я бы усомнился, если бы его не выдал язык тела. Алика я знал дольше Эли и прекрасно мог понять, когда он лгал и изворачивался. И выдавая свою речь, этот мошенник явно нервничал. Глазки бегали, а пальцы подрагивали от волнения. Он даже не мог прямо встретить мой взгляд, трус!

— Ну, ладно, ты не веришь мне. Допустим, я подонок. А как же твоя жена? Эля — это Эля. Любой, кто ее знает, скажет, что ты бредишь. Она же такая хорошая, чистая девочка! Так любит тебя и Соню.

Упоминание Сони стало последней каплей. Того, что они играли на чувствах моего ребенка, заставив ее поверить в то, что у нее есть любящая мать, я простить не мог.

— Заткнись! — зарычал я, хватая его за грудки. — Просто заткнись, Алик! Или я за себя не ручаюсь. Тебе мало было того, что ты получил в прошлый раз? Хочешь повторения? Потому что у меня так и чешутся кулаки…

— Ты больной, Демид! — отталкивая меня, закричал этот трус. — Не трудись, я ухожу. Вообще не надо было приходить, но Элю пожалел, а зря. Избавиться от такого ненормального будет для нее лучшим вариантом. Как бы тебе не пожалеть, когда станет слишком поздно.

— Убирайся! Уж об этой расчетливой интриганке я не пожалею.

Это был второй наш разговор, первый прошел не так гладко. Я сорвался и отыгрался на нем. Но гаденыш умудрился подсторожить меня у офиса. Переживал за свое существование, оставшись без работы в моей компании и без дойной коровы.

С Элей я после этого виделся лишь раз — когда разбирались с разводом. Папа тогда задействовал все свои связи, чтобы решить этот вопрос побыстрее и без заморочек. Я тогда не совсем трезво воспринимал действительность, запомнил только, что назвал ее новорожденного сына отродьем. Она, видимо, тоже запомнила.

— Не хочу! — возвращает меня в действительность недовольный голосок Сони.

— Но хоть немного ты должна поесть, Сонечка, — упрашивает Эля, и ее нежный голос бьет по нервам.