– Состояние вашего сына стремительно ухудшается. Поражено уже более тридцати процентов легких. Не подумайте, что я нарочно вас запугиваю, но если дальше болезнь будет развиваться также быстро, дело может закончиться летальным исходом, – он перевел взгляд с отрешенных родителей на беспокойно сопящего ребенка, и, желая поскорее завершить тяжелые объяснения, слегка ускорил темп речи. – Сейчас осень, скоро наступит зима – это два самых холодных, сырых и вредных для здоровья время года. Если мальчик проведет их в городе, плачевных последствий не миновать. На этот период его нужно отправить в санаторий, где он сможет пройти курс реабилитации, – врач снова сделал небольшую паузу, давая внимательным слушателям переварить все вышесказанное. – Но, как вы сами понимаете… это удовольствие не из дешевых… Я, ни в коем случае, не настаиваю¬¬, выбор всегда за вами…
Эти слова повисли в гробовой тишине, нарушаемой лишь хриплым дыханием спящего ребенка. Не успевший разуться пришелец чувствовал себя неудобно, как будто он был повинен в произошедшем:
–Только что у мальчика случился приступ, благо закончилось все хорошо. Но это может повториться снова и уже с более серьезными последствиями. Единственное, что вы сейчас можете сделать – это продолжать принимать прописанные медикаменты и в случае чего сразу вызывать врача. Ну и конечно, подумайте над отправкой в санаторий, – врач пристально посмотрел на родителей, в ожидании какой-нибудь реакции, однако, не получив ее, с едва заметной улыбкой произнес:
– Мне пора. Надеюсь, все у вас будет хорошо. Он паренек сильный, выкарабкается!
– Ах… Да, конечно, – очнулась вдруг от ступора Мэри, жена Стивена, выпустив наконец мужа из объятий и сделав пару шагов в сторону уходящего. – Спасибо вам большое за… за все…
– Не за что меня благодарить, помочь я вам ничем не могу… – с горечью ответил врач, насупив свои густые брови, и, не дождавшись ответа, выскользнул за дверь, растворившись в темноте лестничной площадки.
Глава 3
– И что мы будем делать? – Безучастно спросила Мэри, облокотившись на стол и подперев одной рукой острый подбородок.
Стрелка настенных часов приближалась к двойке, дождь монотонно барабанил по жестяным подоконникам, а в ночных сумерках можно было разглядеть лишь некоторые участки улицы, освещенные желтым светом фонарей.
В гостиной все еще беспокойно спал, хрипло сопя, шестилетний ребенок, а за стеной, в небольшой кухне, только что была нарушена зловещая тишина.
– Я могу устроиться на вторую работу, – продолжила девушка, не получив реакции на свой вопрос, – можно что-нибудь продать, только что…? У нас нет толком то ничего… Ты можешь принимать пациентов дома после работы или… – она тяжело вздохнула, заметив отрешенность мужа. – Стивен, ты меня слышишь?
Молодой человек вздрогнул. Добрые десять минут он, погрузившись в глубокую задумчивость, заваривал чай, который по крепости уже скорее напоминал кофе. У него на уме сейчас были совсем другие мысли.
– Да… не волнуйся, – тихо и таинственно ответил Стивен. – Я что-нибудь придумаю…
Глава 4
Солнце едва начало подниматься над горизонтом, а Стивен, не осмелившись разбудить ни жену, ни сына, уже тихо притворил за собой деревянную дверь и отправился на поиски Дэвида. Слава Богу, долго гадать, где он сейчас находится, не пришлось.
***
Всю ночь молодой отец не смыкал уставших глаз. Сумев, в конце концов, уложить рядом с сыном Мэри, которая возбужденно пыталась добиться от него, как же он собирается достать деньги, Стивен вернулся в затемненную кухню и до самого утра стоял у окна, сверля взглядом одну единственную точку на другой стороне улицы.
Он отчаянно взвешивал все за и против, отчаянно убеждал себя, что других вариантов просто не остается, что нужно собрать всю свою волю в кулак и решиться… просто решиться…
***
И он решился. Преодолевая неблизкий путь широкими шагами, он обдумывал свою речь, которую должен был вскоре произнести перед другом.
Так, подбирая, тщательно взвешивая слова и формируя из них убедительные, рациональные предложения, Стивен и не заметил, как добрался до места, где, по его расчетам, сейчас должен был находиться Дэвид.
Стекла в невысоких окнах бара отливали серо-розовыми красками рассвета, дверь была слегка приоткрыта, свидетельствуя о том, что заведение готово принять посетителей.