– Вот так номер…, – угрюмо пробормотал Гордон.
– И что нам теперь с этим делать? Новое окно обойдется в целое состояние, – обреченно сказала Мэдисон.
– Для начала предлагаю потеплее одеться, – от удивления они даже не заметили, как от холода по телу забегали мурашки, загорелись щеки и дал о себе знать насморк.
Снова облачившись в зимние наряды, молодые люди принялись разгребать беспорядок: Мэдисон взялась за тряпку и швабру, а Гордон полез смотреть, что можно сделать с уцелевшими краями оконного стекла. Он притащил из ванной табуретку и, шатаясь, взобрался на нее.
Балансируя на неустойчивой опоре, юноша слегка постучал по стеклу:
– Держится крепко, только толку от него, конечно, никакого, – декларировал он. – Хотя, можно попробовать чем-нибудь прикрыть, фанерой, например. У нас есть изолента?
– Не знаю, нужно поискать или спросить у Бобби.
Когда Гордон уже собирался спускаться и идти на поиски изоленты, табуретка не выдержала и предательски дала трещину.
Падая назад, юноша, повинуясь инстинкту самосохранения, начал искать руками опору, и единственное, что оказалось в поле досягаемости, было стекло. Ухватившись за обломанный край, он продолжил свое падение, только теперь за ним следовали еще и бесчисленные оконные осколки.
Глава 6
В страдальческой позе Гордон полулежал в кресле у камина. Благодаря толстой зимней одежде, которая была на нем, осколки попали лишь на незащищенное лицо: слегка была рассечена губа; правую щеку испещряли неглубокие, еще воспаленные порезы; бровь пострадала большее всего: длинный шрам начинался у века и заканчивался уже на лбу, возможно, это напоминание о разбитом окне и предательстве табуретки останется с ним на всю жизнь.
Мэдисон озабочено стояла над пострадавшим, то и дело промакивая кровоточащие царапины пропитанной спиртом тряпкой.
Нужно отдать ей должное – девушка не предавалась панике и не теряла самообладание от вида крови, она стоически ухаживала за Гордоном, который, по ее мнению, слегка переигрывал, и радовалась, что все обошлось лишь парой царапин.
– Готово, – из злополучной комнаты вышел перепачканный и замерзший Бобби. Он как раз возвращался домой, когда услышал страшный грохот у соседей. – Сделал все, что в моих силах, не знаю, можно ли там теперь находиться без верхней одежды – фанера с изолентой от холода не сильно спасают. Советую вам поскорей заказать новые стекла, а то это совсем не дело.
– Спасибо тебе огромное, не знаю, что бы мы без тебя делали, – благодарно сказала Мэдисон, – ты случайно не догадываешься, как мог баскетбольный мяч, тем более, зимой попасть в окно аж на третьем этаже? Это же немыслимо!
По лицу Эндрю пробежало подобие усмешки:
– Детвора нынче буйная пошла. Родители последние крохи собирают, чтобы те не голодали, а им хоть бы что, носятся по улицам, жить людям спокойно не дают.
Гордон поморщился от обжигающей спиртовой тряпки.
– Да ладно тебе неженку из себя строить, – смеялся Эндрю, – жить будешь – это главное!
***
На следующее утро Мэдисон проснулась с ознобом и ужасной головной болью, которая всю ночь не давала ей сомкнуть уставшие глаза. Горло скребли кошки, а согреться не помогали даже два ватных одеяла – то были верные признаки нешуточной простуды.
Ужасно ныла поясница, спина не хотела разгибаться, и каждая клеточка тела протестовала против такого удобного на первый взгляд кресла, в котором пришлось провести всю ночь.
Окно в спальне хоть и было тщательно заделано фанерой, но, все же, предательски пропускало декабрьскую стужу. Из-за этого находиться в ней более нескольких минут без верхней одежды было попросту невозможно, поэтому ночным пристанищем для измученных молодых людей стали два брезентовых кресла в теплой гостиной.
Девушка аккуратно, боясь шевелить закаменевшими от неудобной позы конечностями, встала, с тоской в глазах вспомнила вчерашнее замечательное утро и принялась разминать затекшие, неприятно зудящие части тела.
В соседнем кресле развалился Гордон: одна нога безжизненно свисала с подлокотника, другая, вероятно, покоилась где-то в недрах мягкого сиденья; голова перевалилась через край, из-за чего лицо, налившись кровью, приобрело багровый оттенок; а из приоткрытого рта доносился оглушительный храп, который чуть ли не сотрясал всю комнату.
Покончив с разминкой, Мэдисон отправилась заваривать горячий чай с медом и лимоном, в надежде, что это чудодейственное снадобье сможет привести в чувства ее ускользающее из поля зрения здоровье.