Следует, однако, признать, что Кан Си имел право (и обязанность) быть ТОЛЬКО реформатором. В его распоряжении оказалась уникальная бюрократическая машина, где чиновничьи кадры проходят обучение и отбор по неизменным канонам в течение 18 веков - независимо от того, какая династия или какой этнос правит Китаем. Конфуций создал культурную основу этой машины; через 300 лет министры Хань Фэй и Ли Сы построили на этой основе государственный аппарат первой империи Цинь, а веком позже император Хань У-ди учредил единую систему государственных экзаменов для будущих чиновников и ученых.
Ничего подобного Россия не имеет в конце 17 века, и не будет иметь еще сто лет - до времен Александра I и Михаила Сперанского. Эти правители попытались повторить в России державный подвиг Хань У-ди - с довольно скромным успехом, хотя они располагали уже несколькими университетами. Напротив, Ордин-Нащокин и Петр I не могли опереться на университетскую традицию; поэтому их труд дублировал начальное державостроительство Ли Сы и его имератора Цинь Ши. Можно отметить, что реформы Петра стоили русскому обществу гораздо меньших жертв, чем реформы Ли Сы и Цинь Ши народам античного Китая. Очевидно, большая часть необходимых жертв была принесена россиянами раньше - в ходе объединения Руси под властью Москвы...
Напротив - Индийский субконтинент никогда не знал культурного единства и непрерывной имперской традиции. Ни древний индуизм, ни учение Будды, ни позднее проникновение чужеродного Ислама не помогли здесь глобальному этническому синтезу, какой состоялся в Китае или в России. Поэтому ни одна индийская империя не оказывалась прочной - какой бы этнос ее ни основал. Последнюю такую попытку предпринял в 1526 году Бабур - тюркоязычный мусульманин монгольского происхождения, возглавивший смешанную рать из тюрок и афганцев.
Внук Бабура - Акбар - попытался объединить своих разнокультурных подданных на основе полной веротерпимости и синтетической государственной религии. Этот замысел мог бы удаться - если бы в Индии существовала готовая имперская бюрократия. Но ее не было, и чужеземец Акбар не сумел ее создать. С тех пор династия Моголов обречена на чередование бюрократической деградации и военных мятежей. Последний из них привел в 1658 году на трон царевича Аурангзеба - последнего талантливого и удачливого императора среди потомков Бабура. Он отличный полководец, неутомимый администратор и фанатичный мусульманин. Но охватить единым разумом всю Индию и направить ее единой волей Аурангзеб не способен - так же, как Карл 5 Габсбург не мог управиться со всей Западной Европой, даже если бы он решился возлавить Реформацию, подобно Генриху 8 Английскому.
Индия, как и Европа (в отличие от России или Китая) слишком разнородна по возможным в ней типам хозяйства. Это издавна выразилось в очень сложной системе каст, которая разобщила этнически однородных ариев задолго до того, как Будда предпринял героическую попытку их воссоединения в новом культурном интернационале. Что не вышло у праведника Будды - то могло удаться позднее императору-буддисту Ашоке или императору-мусульманину Акбару, но при одном условии: если бы Индия была охвачена вековым пожаром Переселения народов, сокрушающего традиционный общественный уклад и экономические ниши разных этносов. Такое бывало в Китае, в Европе и в России - но Индию, заслоненную Гималаями, эта участь миновала; поэтому ей не суждено долгое имперское единство.
После Аурангзеба могущество династии Моголов пойдет под уклон. На этом фоне сделаются заметны быстрые успехи колонизаторов-европейцев. В Индии они не встречают сопротивления мощной бюрократической машины, опирающейся на культурное единство населения. При дворе Аурангзеба многочисленные европейцы (португальцы, французы, итальянцы, голландцы, англичане) ведут себя довольно скромно. Но через полвека после его кончины Франция и Англия начнут открытую войну за наследство Моголов - а еще через полвека, пользуясь революционным кризисом во Франнции, Англия одержит в Индии решающую победу. И создаст там свою империю - столь же непрочную, как держава Моголов...
Иная ситуация сложилась в Иране - империи еще более древней, чем Китайская. За 22 столетия, истекшие со времен Кира, Персидское государство пережило много вторжений и усобиц. Последней в их ряду была религиозная реформация 1502 года, связанная с иноземным нашествием; но коренные персы не оказали тогда сопротивления захватчикам-единоверцам. Шейх Исмаил - правоверный глава шиитской секты Сефевия, наследственный глава тюркского племени кизилбашей и талантливый поэт - стал владыкой Ирана, шахом Исмаилом I, родоначальником новой персидской династии.
В 1667 году страною правит далекий потомок Исмаила, Сулейман - и видно, что золотой век Сефевидов ушел в прошлое. Традиционные религиозные войны с суннитской Турцией утихли; ушли из жизни великие полководцы, окружавшие шаха Аббаса I и заставлявшие отступать даже несокрушимых янычар. Столица Ирана, побывав в северном Тебризе и в прикаспийском Казвине, вернулась в сердце страны - древний Исфахан. Придворные интриги и казнокрадство, самовластье провинциальных наместников, крестьянские восстания все эти стихийные общественные силы разъедают державу Сефевидов в Иране так же неотвратимо, как державу Моголов в Индии. Однако Иран (подобно Китаю) избежит подчинения европейским колонизаторам даже в 19 веке.
В чем тут дело ? Видимо, в государственной религии. В любой империи с единым главенствующим этносом государственная церковь сохраняет державную традицию даже во время политической революции. Реформация не может расколоть такой "народ-богоносец", а только обновляет его идеологию. Так было в Иране при Исмаиле Сефеви, в Германии - при Лютере, в Англии - при Генрихе 8 и при Оливере Кромвеле, в России - при Петре I. Всем этим империям предстоит в 17 веке еще долгая, сложная жизнь.
Кажется, так должно быть и с Турцией - империей Османов, возникшей в 14 веке и с самого начала принявшей в качестве государственной религии суннитский вариант Ислама. Но Турцию ждет иная судьба, поскольку в ней главенствует не народ-богоносец, а народ-войско. Он бессмертен и неуязвим, пока длятся военные победы; но зато он статичен - не способен к фазовым переходам, вроде реформаций и революций. Турок-османов можно считать такими же "казаками" Византийской империи, какими были для Ирана турки-кизилбаши. Однако, покорив Византию, султан Мехмед II учинил в своей державе АПАРТЕИД между турецкой армией, греко-армянским чиновничеством и разноплеменной массой земледельцев. Эта система казалась равновесной, совершенной и вечной; но через два века после Завоевателя ее явно подрывает технический прогресс.