Военная верхушка тонула во взаимных интригах и кознях. В эти годы Аэций, например, сплел интригу, оклеветав Бонифация, и, не дожидаясь результата, отправился отвоевывать Галлию. Императрица, воспользовавшись отсутствием Аэция, призвала ко двору его врага из политических соображений — Бонифаций только что потерпел поражение от вандалов под Гиппоном Регием, значительно утратил авторитет как военачальник и, следовательно, не представлял опасности во главе армии.
Дадим слово Прокопию Кесарийскому, изложившему эту некрасивую историю в книге «Война с вандалами»:
«Когда Бонифаций оказался уже далеко, Аэций оклеветал его. Бонифаций-де хочет захватить власть над Ливией, отняв у нее и у василевса всю эту область. Он говорил Галле Плацидии, что ей самой нетрудно убедиться в этом: если она вызовет Бонифация в Рим, он ни в коем случае к ней не явится. Когда Плацидия это услышала, ей показалось, что Аэций говорит верно, и она так и поступала. Аэций же, предупредив ее, тайно написал Бонифацию, что мать василевса злоумышляет против него и хочет его погубить.
Он утверждал, что есть у него и серьезное доказательство, а именно то, что очень скоро Бонифаций будет без всякой причины отозван в Рим. Вот что гласило письмо. Бонифаций не пренебрег тем, что было в нем написано, и когда вскоре явились к нему посланники, чтобы позвать его к василевсу, он отказался повиноваться василевсу и его матери, никому не сказав о предупреждении Аэция.
Услышав такой ответ, Плацидия стала считать Аэция в высшей степени преданным государю и начала обдумывать, как ей поступить с Бонифацием. Тот же, понимая, что не может противиться василевсу и в то же время, если он вернется в Рим, ему не ждать пощады, стал размышлять, как бы ему заключить, насколько возможно, соглашение с вандалами, которые, как было сказано раньше, поселились в Испании, недалеко от Ливии.
В это время Годигискл уже умер, и власть перешла к его сыновьям, Гонтарису, рожденному от законной его супруги, и Гизериху — его побочному сыну. Первый, однако, был еще мальчиком и не обладал большой мощью, Гизерих же прекрасно знал военное дело и был необыкновенным человеком. И вот Бонифаций, послав в Испанию самых близких своих людей, пришел к соглашению и с тем, и с другим сыном Годигискла с условием полного равенства, т. е. чтобы каждый из них, получив треть Ливии, самостоятельно управлял своими подданными; если же кто пойдет на них войной, они должны были общими силами отражать нападающих. На основании этого договора вандалы, перейдя через переправу в Гадире, прибыли в Ливию; впоследствии на их месте в Испании поселились визиготы.
В Риме друзья Бонифация, зная его характер и видя странность этого поступка, оказались очень удивлены тем, что Бонифаций захотел стать тираном; некоторые из них по приказу Плацидии отправились в Карфаген. Там, встретившись с Бонифацием, они увидели письмо Аэция и, услышав эту историю, со всей поспешностью вернулись в Рим и рассказали Плацидии, почему Бонифаций так поступил по отношению к ней. Она была поражена, но не причинила Аэцию никакого вреда, даже не упрекнула его за поступок, принесший вред царскому дому, поскольку он имел великую силу, а государство в это время было уже в очень тяжелом положении.
Друзьям же Бонифация она рассказала о данном ей Аэцием совете и клятвенно просила их, чтобы они, если возможно, убедили Бонифация вернуться на родину и не допустить, чтобы Римская держава лежала под пятою варваров. Когда Бонифаций узнал об этом, он раскаялся в своем поступке и в своем соглашении с варварами и стал умолять их, давая им тысячу обещаний, уйти из Ливии».
После этого в 432 году Бонифаций с Аэцием сцепились в непримиримой схватке. Они развязали гражданскую войну, и Бонифаций был смертельно ранен в одном из сражений. В итоге Аэций становится главнокомандующим и принимает титул патриция.
Главнокомандующий хорошо ориентировался в придворных раскладах, и его не страшили ледяные ветры вершин власти! После вторжения варваров и их расселения на территории империи начал действовать «римский плавильный котел», то есть интеграция и латинизация пришельцев, которые в конечном счете должны были привести к их романизации. В начале V века процесс переплавки варваров в римлян уже шел вовсю: в обеих частях Римской империи мы наблюдаем частые браки римских аристократов с племенной знатью пришельцев. Вот наиболее выдающиеся примеры таких брачных уз: