— Я утверждаю, — возразил Дмитрий Сергеевич, — как человек, которому 84 года, что не было в России никакого наркоза ни в 1917-м, ни 1928 году, ни позднее. Подтверждением этому — крестьянские восстания, лагерные бунты. Народ сопротивлялся террору, как мог. Нет, ни русский, ни советский народ не был народом рабов и не испытывал никакого наркоза. Время такое выпало». Я сам хорошо помню, как на Соловки в полном обмундировании, только без оружия доставили Полтавскую кавалерийскую курсантскую школу. Будущих офицеров всех арестовали и судили за то, что они отказались стрелять в восставших полтавских крестьян. Этот исторический факт делает честь украинскому народу. И анекдоты, бытовавшие в народе, были гласом народа, своеобразным протестом, насмешкой. Сопротивлялась и печать. Скажем, вопрос об авторстве «Тихого Дона» в 1928 году стоял не менее остро, чем сейчас. Так что я утверждаю: наркоза не было, а был террор против народа.
Игорь Золотусский, писатель, литературный критик, поддержал точку зрения Д. Лихачева и заявил, что лично он ни под каким наркозом не был, потому что его отец, вернувшийся из лагеря в 1956 году, объяснил ему, в какой стране мы живем.
— Я уверен, — продолжал И. Золотусский, — что под наркозом не были и те, кто воевал на фронте, к примеру присутствующие на конференции Виктор Астафьев и Василь Быков. Именно они к тому же были теми воспитателями, которые помогли нашему поколению очнуться и прозреть.
Владимир Алексеевич снова ринулся в бой:
— Я не имею в виду отдельных людей, к примеру моего однокурсника Григория Бакланова, которые понимали, что происходит. Правильно прозревали и те, кто сидел в лагерях. Я имею в виду всю страну целиком. Как же не было наркоза? А первомайские демонстрации? А 7 ноября с красными флагами, всеобщим поклонением Ленину? А тысячи памятников вождю по всей стране? Всеобщее поклонение Сталину, слезы на его похоронах, я их видел сам, я видел, как люди рыдали. Что же это такое, как это все назвать? Разве это не всеобщий массовый наркоз, от которого мы только что проснулись?! Утверждаю: вся страна находилась под чудовищным общим наркозом!
Зал вибрировал, наливался как сочувствием к тезису В. Солоухина, так и резким неприятием его. Несколько человек сразу подняли руки, прося слова. Дмитрий Сергеевич, молча слушавший выступление Солоухина, пытался возразить новыми доводами. Разгоряченный возникшей полемикой, Владимир Алексеевич в сердцах бросил:
— Да как же так. Дмитрий Сергеевич, вы. ученый человек, начали свое выступление с фразы «советский народ». Эти слова показывают, что вы и сами были под наркозом, потому что советского народа, как такового, не существовало, как нет его и сейчас. Нынешняя наша многонациональная рознь прекрасно это доказывает.
Спор продолжался долго…
В древности существовало понятие «Римский мир», что означало мир под властью Рима. Так называлась система распространения Древним Римом своего владычества, своего влияния на завоеванные страны при помощи договоров, соглашений. Все, что касается понятия «завоеванное владычество», нам не подходит, но если иметь в виду символическое значение понятия «Римский мир» и миротворческую акцию конференции, то мне видится высокий смысл формулы «Римский мир». Пусть отныне между всеми, кто разделен границами, взглядами, позициями, уровнем жизни, социальным и идеологическим различиями, кто способен на диалог, на духовное 'примирение, объединяются под «Римским миром». Как оказалось, все проблемы можно решать по-человечески, без крови, с надеждой глядя в завтрашний день. Во имя спасения жизни, цивилизации, будущего…
Ноябрь 1990 г.
ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ ЖУРНАЛА «КОНТИНЕНТ»
История журнала «Континент» намертво связана с судьбой писателя Владимира Максимова. В 1973 году он вынужден был покинуть родину, как казалось тогда, навсегда. А в 1974 году на прилавках магазинов русской книги многих стран мира появился в продаже карманного формата объемистый томик. Александр Солженицын так обосновал в своем приветствии цели и задачи парижского издания: «Появление нового журнала «Континент» вызывает и новые надежды. С тех пор как в СССР были в зародыше удавлены попытки выпускать самиздатские журналы, никак не подчиненные и не согласованные с официальной идеологией, и был разгромлен единственный честный и глубокий журнал «Новый мир», русская интеллигенция в первый раз пытается объединить свои мысли и произведения, пренебрегая волею лиц и своей разделенностью государственными границами. Не лучшая форма и не лучшая территория для появления свободного русского журнала, куда б на сердце было светлей, если бы и все авторы, и само издательство располагались на коренной русской территории. Но по нынешним условиям, очевидно, это невозможно…»