Для нас эта книга особенно интересна и поучительна. Гласность сняла многие запреты, в том числе и на тему о сексе. Но эта тема требует особого такта и культуры. С одной стороны, на весь мир с экрана телевизора устами замордованной бытом, «офригиденной» женщины мы позорно заявляем, что «секса в Советском Союзе» нет, с другой — непристойно, как из рога изобилия, на наш книжный рынок хлынули бульварные секс-поделки, эротические журнальчики и пособия, которые не встретишь даже на знаменитой улице Пляс Пигаль в Париже и которые ничего общего не имеют ни с литературой, ни с моралью свободного человека. Поэтому сегодня представляется важным не торопливо бежать вслед за модой, а попытаться познакомиться с той литературой, с теми авторами, которые задолго до нас прикоснулись к «запретной» теме и сделали это прикосновение не банальным и не пошлым…»
И еще два слова об авторе романа и о его русскоязычном варианте. Вот сухая биографическая справка из краткой литературной энциклопедии 1967 года. «Лоренс, Лоуренс, Дейвид Герберт (11. X. 1885, Иствуд — 21. IV. 1930, м. Ванс, Франция) — английский писатель. Сын шахтера. Получил образование учителя. В 1909 году опубликовал стихи. В 1911 году вышел роман «Белый павиан». Романы «Сыновья и любовники», 1913 (русский перевод 1927), «Радуга». 1915 (русский перевод 1925). «Флейта Аарона». 1922 (русский перевод 1922). «Любовник леди Чаттерлей», 1928. Его книги содержат изложение нравственных и социальных доктрин; смутные соображения о классовой борьбе часто подкрепляются психологическим анализом в духе фрейдизма. Лоренс подвергал критике капиталистическую цивилизацию, призывая к первобытному примитивизму. При жизни Лоренс был принят узким кругом лиц. Отзвуки ханжеской травли писателя того времени доходят до наших дней (в 1960 году в Лондоне проходил шумный судебный процесс над «Любовником леди Чаттерлей», закончившийся реабилитацией романа»)…
Август 1990 г.
ВОЗВРАЩЕНИЕ «ДАМЫ С ЛОРНЕТОМ»
…«Вертушка» главного редактора «Огонька» крутилась без устали… Цензура, то бишь Главное управление по охране государственных тайн в печати, ставила вето на публикацию стихотворений Зинаиды Гиппиус. В. Коротич был бессилен. А мне было обидно, что из рубрики «Русская муза XX века», которую я вел вместе с Е. А. Евтушенко, «слетала» принципиальнейшая для полноты антологии публикация. Чтобы спасти положение, Евтушенко срочно приехал в редакцию и оседлал аппарат чрезвычайной связи. В очередной раз я был свидетелем, как поэт, общественный деятель (ныне народный депутат СССР) Евгений Евтушенко «лежал на амбразуре дзота». Евгений Александрович обзванивал отделы и секторы ЦК КПСС. Он убеждал людей, ответственных за идеологию, за печать, дать разрешение на публикацию стихов опальной поэтессы На другом конце провода, по-видимому, возражали вескими аргументами: антисоветчица, декадентка, покинула родину, не приняла революцию… Евтушенко уверял, что: во-первых, ее уже нет в живых, во-вторых, она талантливая поэтесса, в-третьих, журнал хочет опубликовать всего одно самое лучшее ее стихотворение раннего периода, наконец, в-четвертых, во врезке будет дана оценка ее реакционности, оценка, данная Гиппиус А. М. Горьким. Самое же главное — без стихов 3. Гиппиус полно и объективно судить о русской поэзии читатель не сможет. Ведь рано или поздно имя ее будет возвращено… И добился своего! Впервые за многие десятилетия стихи Зинаиды Гиппиус появились в советской печати. Гласность преодолела еще один нешуточный идеологический барьер.
Валерий Брюсов так писал о своей современнице: «Как сильный, самостоятельный поэт, сумевший рассказать нам свою душу, как выдающийся мастер стиха, Гиппиус должна навсегда остаться в истории нашей литературы. Вместе с Каролиной Павловой и Миррой Лохвицкой Гиппиус принадлежит к числу немногих женщин-поэтов (заметьте, поэтов, а не поэтесс! — Ф. М.), которыми мы можем гордиться». Брюсов полагал, что в некоторых стихах Гиппиус достигала «чисто тютчевской прозорливости».