Все повторяется, но масштаб другой.
В Петербурге — Гороховая, в Москве — Лубянка,
Мельницы богов мелют поздно.
Но перемол будет большой, и надолго».
Воспоминания «Поезд на третьем пути» вышли в зарубежном издательстве Чехова в Нью-Йорке, издательстве, выпустившем десятки замечательных книг, как правило, русских авторов, которое, к сожалению, прекратило свое существование. Книга стала событием литературной жизни. В ряде русскоязычных газет и журналов были напечатаны восторженные рецензии и отклики.
Первую эмигрантскую книгу (Париж, 1921) Д. Ами-надо назвал «Дым без отечества». Блистательно обыграны замечательные грибоедовские строки. Что ж, рискну продолжить лингвистические игры: да, «перемол» истории продолжает наше отечество не просто в дыму, а в смрадном чаду пожарищ и перестроек. Этот смрад потихоньку развеется. И тогда в полном блеске своих талантов, книг, трагических судеб предстанут перед нами блудные сыны отечества, оставшиеся русскими патриотами и в мировом рассеянии. Среди них и Дон Аминадо, «роскошничавший» своим даром.
Декабрь 1989 г.
«БЛЕСНЕТ МАЯК МОЕЙ ЛЮБВИ ПОСЛЕДНЕЙ»
— Тиража этой книги фактически не существует. Она мне дорого обошлась, я выпустила ее для близких людей, Я не ищу ни знакомств, ни паблисити, я уже немолодая, моя жизнь позади. Годы проходят неслышно, незаметно, возраст берет свое, подкрадывается, как тигр… Многие мне твердили: «Сделай книгу». Вот я и сделала.
Думается мне, что книга «Памяти любимых неживых» — первая и, наверное, последняя на русском языке среди самых почитаемых авторов. Мало кто решится стать дебютантом на ниве поэзии в столь преклонном возрасте. Познакомил меня с Ольгой Евгеньевной Эдуард Штейн, литературовед, автор знаменитой книги «Поэзия русского рассеяния».
— Ее биография тебя поразит, — загадочно сказал он.
Жизнь Ольги Чегодаевой действительно достойна романа. И она сама его написала. Правда, в жанре воспоминаний. Воспоминаний о детстве, о покинутой родине, о своем муже, величайшем шахматисте всех времен и народов Хосе Рауле Капабланке (Капе, как она его называет), о своем последнем спутнике жизни национальном герое Америки адмирале Ж. Кларке, чью фамилию она носит сейчас. О встречах с людьми, чьи имена — легенда.
В одно из наших свиданий Ольга Евгеньевна как бы между прочим заметила, что ее одно время разыскивал Бобби Фишер. В другой раз также мимоходом, после того как мы проговорили более часа, хозяйка дома обмолвилась, что в соседней комнате поджидает… Грета Гарбо, ее добрая подруга. (Гарбо?! Таинственная, исчезнувшая, встречи с которой жаждут все журналисты мира!) Не верить О. Кларк я не мог. Нагрянул же к ней не так давно с неожиданным визитом Гарри Каспаров. А чего стоят напечатанные в «Неделе» моралистские суждения одной американской писательницы об Ольге Кларк — примерной супруге своих великих мужей.
А выпуск книги стихов в том возрасте, когда человек, простите, думает о Боге. Что это: шутка, эпатаж, порыв души, вдохновение, желание выразить свои богатые чувства в эмоциональной форме? Стихи она писала всю жизнь, но поэтессой себя не считает. Поэзия в ее жизнь пришла как бы между прочим.
— Константин Бальмонт называл меня «солнечной девочкой». Я познакомилась с ним в Тифлисе, куда он приезжал вместе с Сергеем Городецким, моим родственником. Я знаю, что в Москве живет дочь Городецкого, я помню ее девочкой. Сергей Митрофанович по отношению ко мне вел себя покровительственно, он считал, что к таланту надо относиться строго, что его надо воспитывать. Стихотворчеству меня учили именно эти поэты. Разве можно забыть, как однажды они на меня так накричали, что я обиделась. А все из-за строки: «Я помню: судьбу вдруг решил один взгляд», потому что в ней было три «у» подряд. Уроки Бальмонта и Городецкого прояснили мне главное: поэзия — это внутренняя музыка слова, это ритм.
Из России она уехала в 1920 году, на американском миноносце. Уехала одна, отца убили, он был в белой армии. В дни революционных боев погибли и все ее родственники, честнейшие, благороднейшие люди.
— Если бы моему отцу, моему деду, моему дяде предложили миллион долларов, они даже не посмотрели бы на эти деньги, не позарились бы на них. Они честно служили царю и отечеству. Таких людей сейчас нет.
Ее прадедушка — знаменитый граф Евдокимов, завоеватель Кавказа. Есть легенда, что царь подписал указ о присвоении ему звания генералиссимуса. Ее первый муж был прямым потомком Чингисхана. В нем текла древняя монгольская кровь. Так что она княжна Чегодаева. По женской линии, через бабушку, ее родственница — одна из самых знаменитых женщин на земле — Елена Блаватская. Она помнит о ней семейные легенды.