— Вы выдели! Вы видели! — раздался вопль Стервози.
Дворецкий вздрогнул и опять выронил поднос.
— Чувствую, герцог сегодня останется без чая, — мрачно произнес он. — Хотя, не понимаю, зачем пить на ночь столько чаю?
— Вы видели!? Видели!? — не унимался Стервози.
— Что? — спросил дворецкий.
— Белый призрак?
— А-а, вы про это! Их тут много бродит! Надоели! — буркнул дворецкий, наливая очередную порцию чая, — совсем совесть потеряли! Думают, что если они призраки, то им все дозволено, безобразие!
— Я совершенно с вами согласен, — сказал полицейский. — Всех бы пересажал!
— Ну, зачем так сурово!? — вдруг смягчился Робер.
— А что? — удивился страж закона.
— Родные все–таки призраки, привыкли мы к ним, — вздохнул дворецкий.
Стервози задумался, что позволило Роберу выскользнуть из кухни вместе с драгоценным подносом.
А в это время призрак, оставивший герцога без чая и разбудивший студента, с визгом ворвался в комнату Робеспьера и прыгнул к нему на кровать. Он дрожал крупной дрожью, сжимая в руках огромную белую простыню. У этого призрака были светлые волосы, большие серые глаза и ангельское выражение личика.
— Макс, мне страшно, — сказало привидение и заплакало.
— Успокойтесь, милая, — ласково сказал Робеспьер. — Что случилось?
— Макс, я решила поймать привидение, а для этого сама нарядилась привидением. Оно ко мне подошло, за своего приняло, а я перепугалась и убежала! Мне так страшно.
— Какое из себя это привидение, дорогая?
— Ну, белое такое, — Мадлен указала на простыню в своих руках. — Вот такое.
В комнату постучал дворецкий.
— Чайку вам не угодно? — спросил он. — А то, пока я донес, герцог заснул. Эти призраки и полицейские обнаглели!
— Вы тоже видели призрак!? — оживилась Мадлен.
— Да, глаза мои б на него не смотрели … Простите… Так вы чай будете?
— Нет, спасибо, — отказалась Мадлен.
— Как хотите, я сам выпью. Кстати, вы не изволите подсказать, который час?
— Одиннадцать часов, — ответил Робеспьер.
— Гм, что–то призраки сегодня приранились, — удивился Робер, — еще немного и днем будут выходить.
— Ага, — пробормотала Мадлен.
Дворецкий поклонился и покинул господ.
— Ах, Макс! — воскликнула Мадлен, обнимая студента.
— Дорогая, вы же замуж выходите! — удивился Робеспьер.
— Но еще не вышла, — хитро улыбнулась красотка, распуская шнуровку пеньюара.
— Я люблю вас, — прошептал он.
Другая часть ночи прошла неспокойно. Макс, в отличие от Мадлен, которая уснула сном младенца, долго не мог заснуть. Наконец, Робеспьер задремал. Сквозь сон он услышал какие–то странные звуки, напоминающие вопли осла. Студент открыл глаза.
— Привидения запели, — пробормотала Мадлен, поворачиваясь на другой бок.
— Я так не думаю, — пробормотал Робеспьер.
Макс подошел к окну, из которого доносились вопли, и остолбенел: из окна на него смотрела ослиная морда с вытаращенными глазами. Студент зажмурился:
— Только бы с ума не сойти, только бы с ума не сойти, — шептал он, — сейчас я открою глаза и все пройдет…
Он открыл глаза и, к великой радости, увидел только ночную мглу.
— Уф, слава богу, — вздохнул он.
Глава 13. Химера
Рано утром герцог д’Омон подошел к окну, распахнул его, чтобы подышать свежим утренним воздухом…
Ему тут же пришлось закрыть нос, а затем окно. Со двора струей ворвалась такая вонь, что аристократу стало плохо.
Он быстро оделся (как всегда с помощью лакеев) и вышел посмотреть, что случилось.
Ответ был прост. У стены замка лежала огромная навозная куча, рядом валялась перевернутая телега, у которой стоял осел.
— Безобразие! — закричал герцог. — Совсем эти крестьяне распустились, навоз у замка скинули!
— Не ругайтесь, сударь, — раздался за его спиной женский голос. — У моего мужа ночью телега поломалась, а осел заупрямился. Поэтому ему пришлось все оставить и идти домой. Ну не ночевать же на улице! Но сегодня же он все уберет.
Герцог обернулся. Перед ним предстала женщина с лопатой, рядом с ней стоял ее муж. Это был детина на две головы выше герцога, который сжимал в руках огромную лопату. Рядом суетилось несколько ребятишек с маленькими лопатками. Герцог смерил их суровым взглядом.