Имя «поприличней» означало жертву, кого-нибудь в чем-нибудь уязвимого, подходящего для задания Арчи.
Такого как Табс.
Оби узнал о существовании Табса Каспера, как об учащемся «Тринити», прошлой осенью в последние дни ужаса той распродажи шоколада. Он сверял списки и искал «преступников» — тех, кто еще не продал свою квоту или не вернул деньги за уже проданный шоколад. Он обнаружил, что напротив имени Табс стояло две квоты, что было нелепо. Оби понадобилось три дня, чтобы за ним проследить. Табс оказался неуловимым, будучи впереди Оби на несколько шагов, он исчезал со всем своим жиром. Как бы то ни было, Табс успевал войти в класс или подняться в школьный автобус. Наконец, однажды вечером Оби нашел его в Когс-Парке, заметив его с девушкой, которая липла к нему примерно так же, как и плющ к стене с южной стороны «Тринити». Оби не сомневался в том, что Табс продал весь шоколад, но деньги не вернул, а вместо этого тратил их на эту девушку, что было типично. Сидя в машине, он наблюдал за этой скачущей парочкой — скачущей, потому что они кормили голубей, пересаживались с одной скамейки на другую. Она не столько касалась Табса руками, сколько терлась об него пышными грудями. Она была хороша собой. Вдобавок ее тело обтягивал свитер и узкие джинсы. Оби аж раздулся от зависти и страсти, (с Лаурой знаком он еще не был), но ему был нужен именно Табс Каспер.
Несколько позже, в тот же вечер Оби поймал Табса около его дома.
— Но что будет с Ритой? — воскликнул Табс. — Она так хочет тот браслет.
— В том то и дело, Каспер, — сказал Оби. — Она влюблена в браслет, а не в тебя. Ты можешь устроить ей испытание. Завтра утром верни все деньги в школу и затем посмотри, что произойдет с Ритой. Если она тебя любит, то ее отношение к тебе не изменится, даже если не купишь ей этот браслет…
Сбитый с толку, с чувством вины и истощенный от недосыпания Оби сел где-то в глубине заглушенной комнаты. Он вообще не знал, какого черта ему здесь было надо. Он знал лишь то, что не сможет уехать, не выяснив реальную причину этой встречи.
— Ты знаком со всеми нашими процедурами? — спросил Арчи Табса.
Оби смотрел, как Табс Каспер с нетерпением кивает головой. Он никогда не собирался отдавать Табса на растерзание Арчи для какого-нибудь задания. У парня было достаточно неприятностей с весом, с Ритой и его подростковой сексуальной озабоченностью, и знал, что Рита поссорилась с Табсом, когда тот не купил ей браслет. Несколькими днями позже Оби встретил его на улице: «Что случилось?» — спросил он. И Табс посмотрел на него поверженным взглядом. Его лицо обвисло, он вдруг стал похож на старика, и ответил: «Ты знаешь, что случилось». В его голосе не было ни негодования, ни гнева, только лишь тяжелое и усталое смирение с этой реалией жизни.
— Видишь, парень, как бывает? — сказал Оби, уводя в сторону, воздерживаясь от искушения сказать ему: «Смотри и радуйся, я позабочусь о том, чтобы ты не получил какое-нибудь задание. Видишь, как я помогаю тебе?»
А теперь Арчи издевался над ним, упражняясь в своих манипуляциях, в конечном счете, он списал Табса Каспера в жертвы, чтобы уберечь свое личное право на выбор очередной из них.
Голос Арчи повысился снова.
— Ты знаешь, Эрнест, что в заданиях нет ничего личного?
Табс, смирившись, кивнул, он желал быстро со всем этим покончить.
— Ладно, — сказал Арчи, сделав паузу.
Это был красивый момент, которого с нетерпением ожидали все члены «Виджилса», когда Арчи объявит самое последнее задание, которое и будет его последней пакостью — самой изощренной. И после этого больше не будет н ни жертв, ни обид за то, что такая пакость произойдет с кем-то, когда остальных будет мучить совесть, хотя при этом каждый тихонько себе скажет: «Это происходит не со мной».
— Сколько ты весишь, Эрнест? — спросил Арчи.
Табс засмущался, об этом говорить ему было крайне неприятно. Но он не мог скрыть этого от Арчи, тот все равно узнает все, что ему нужно.
— Сто семьдесят пять.
— Точно?
Табс с отвращением кивнул.
— Я взвешивался сегодня утром.
— Это — не такой уже и вес, Эрнест.
И Табсу вдруг показалось, что они с Арчи вдвоем одни в этой комнате, и Арчи — его лучший друг.
— На самом деле… — продолжил Арчи. — Думаю, что у тебя есть возможность прибавить еще немного. Скажем так, еще двадцать фунтов. Набери еще… постарайся. Удиви нас внушительной цифрой…
— Двадцать фунтов? — пропищал голос Табса, и он развел руками.
— Конечно.
Кто-то с сочувствием выпустил воздух, и легкое волнение пробежалось через все замкнутое помещение.
— Это — задание. Эрнест, ты должен стать тяжелее еще на двадцать фунтов. Через четыре недели, это почти в конце учебного года. Ешь, сколько душа пожелает. Мы встретимся с тобой здесь, и у нас будут весы.
У Табса раскрылся рот. Не знал, почему. Конечно, не из-за возражения. Никто и никогда не мог возразить заданию. Он не мог закрыть свой рот, при всем своем желании. Каждая его клеточка протестовала против каждого лишнего его фунта. Вся его жизнь была посвящена попытке похудеть, несмотря на то, он всегда был голоден, всегда хотел есть и каждый раз сдавался. Но толстеть преднамеренно?
— У тебя есть месяц, Табс, и ты придешь сюда, — сказал Арчи — нежный Арчи, добрый управляющий.
Табсу только и осталось, как поспешить унести свое тяжелое тело подальше от того ужасного места, тряся лоснящимся на толстых бедрах жиром и спотыкаясь о чьи-то ноги по дороге к двери.
— Замечательно! — крикнул кто-то. Но это был не Оби, который, наблюдая за ковыляющей к двери тушей Табса, почувствовал себя маленьким и щуплым.
Арчи указательным пальцем ткнул в черную коробку, и, не тратя времени впустую, быстро запустил руку внутрь и извлек оттуда белый шар. Он, забавляясь, взглянул на него и опустил обратно.
Члены «Виджилса» зашуршали, собираясь встать и уйти, но Арчи поднял вверх руку.
— Я кое-что хочу объявить, — сказал он, его слова загромыхали, словно кубики льда в стакане с коктейлем.
Он кинул взгляд на Картера, замершего в ожидании для удара молотком.
Молоток был важным атрибутом каждой встречи и собрания «Виджилса».
И Картер был уполномочен наносить им удары по столу, обозначающие действия и слова Арчи, примерно так же, как барабанная дробь в цирковом оркестре сопровождает номера воздушных акробатов или фокусников. Он ударял по столу, чтобы, например, подтолкнуть к ответу того, кто в очередной раз стоит напуганный перед всеми и дрожит, или чтобы заострить внимание на очередном заявлении Арчи.
Арчи потребовал всеобщего внимания, чтобы все снова сосредоточились только на нем. Картер замер в ожидании.
— У меня есть известие, — начал Арчи. — О том, что визит епископа в «Тринити», отменен.
Картер уронил молоток.
Арчи с презрением посмотрел на Картера, ожидая, когда тот его поднимет, и затем заговорил снова.
— И это значит, что у нас не будет ни одного дня свободного от учебы — отменяется.
Короткие вздохи пробежались по сидящим в комнате, и кто-то прошептал: «Вот, дерьмо».
Холодные и беспощадные глаза Арчи зарыскали по комнате, чтобы прояснить оценку принесенной им вести.
Оби посмотрел на Арчи, спрашивая взглядом, что он так ищет глазами. Он знал Превеликого Арчи Костелло достаточно глубоко, чтобы понять, что где-то что-то не так.
Казалось, что рука Картера приклеилась к ручке молотка, и кровь подступила к коже, окрасив его лицо.
— Но это также означает, что… произошло… кое-что еще, — Арчи затягивал слова, произнося их медленно и все время изучая глазами аудиторию, глядя на всех так, словно никогда прежде никого из них не видел.
Оби озадаченно нахмурился, и был рад тому, что стоит в тени, и его фактически невидно.
Но Арчи видел все, и его глаза теперь были на Оби: