— Принимай, Рено, — усмехнулся Джанза, его кулаки были готовы у его груди.
Джерри качнул головой:
— А я их не приму, — его голос был раскрепощен.
— Ты боишься, драться.
— Нет, это ты дерешься, Джанза, — сказал он сквозь дыхание. — А я — нет.
— Ладно, — ответил Джанза. — Твои похороны, приятель.
Джерри собрался, вспомнив последнюю осень, когда Джанза бил его на ринге, но тогда они дрались по милости Превеликого Арчи Костелло, и оба были марионетками, исполнявшими роли, предначертанные Арчи. Но на сей раз, Джерри был на своих собственных ногах и со своим собственным выбором.
Джанза ударил его два раза подряд, оба удара пришлись по лицу, один — в челюсть, другой — по правой щеке. Голова Джерри инстинктивно уворачивалась от ударов, все равно принимая кулаки Джанзы.
Джанза остановился. Он снова расставил ноги, сощурил глаза, прицеливаясь. И снова фальшивый удар в лицо Джерри, уже вместо живота, но его кулак лишь коснулся его щеки. Буркнув от отвращения к не произведенному эффекту, набросился на лицо Джерри и на его тело, нанеся еще несколько ударов. Джерри обеими ногами стоял на земле. Ощутив вкус крови во рту и поняв, что один его глаз не закрывается, он впитал в себя боль, но и нашел ее вполне терпимой. И его удивило, что он не только продолжал стоять на ногах, но и не терял равновесия, даже если каждый прямой удар отодвигал его назад.
Дыхание Джанзы разрывало тишину аллеи. Глубоко набирая воздух, он оглядывался на рассеянные лица в окнах и ревел: «Ну, что пялитесь?» — и он снова набросился на Джерри. Но когда его кулаки снова начали резать воздух, он уже не смотрел на Джерри. Удар вскользь по правой щеке. Джерри был удивлен тому, насколько крепки и стойки были его щеки. Твердые скулы и чуть-чуть плоти, обтянувшей кость. Но у него за щекой с каждым ударом что-то начинало дребезжать, и вкус крови во рту становился все сильней и сильней.
— Что с тобой, Рено? — спросил Джанза, держа у груди готовый кулак. Но что-то его остановило. Рваное дыхание мешало ему говорить. — Почему не дерешься?
Джерри качнул головой, давая знак руками: «Давай, бей дальше».
И Джанза продолжил. Разъяренный удар откинул Джерри назад. Потеряв остойчивость, он плюхнулся коленом в грязь. Затем, поднявшись, он увидел, что падает на выступающий угол кирпичного дома, и тут же отскочил от него. Еще один удар помог Джерри вернуть равновесие и снова стать на обе ноги. Затем был удар в грудь, и еще один прошел мимо челюсти, но задел ухо. И Джерри услышал, как кровь звенит в кровеносных сосудах где-то за ухом.
Раскачиваясь и шатаясь, Джерри продолжал стоять на ногах, его тело подстраивалось под каждый следующий удар, чтобы встретить его и поглотить.
— Давай сдачи… или слабо?.. — обрывки слов Джанзы перемешивались с его рваным дыханием. Можно было подумать, что Великий Эмил Джанза был не в форме, выпустил пары, исчерпал свои лучшие удары.
— А я и даю, — сказал Джерри.
— Ты чокнулся? — закричал Джанза со злобой в голосе, или даже с обидой. — Тебе что, все до лампочки?
— Давай, Джанза, — сказал Джерри, раздув губы так, что зашатавшийся выбитый зуб не вылетел наружу. Он глотал слюну, стараясь не плеваться, чтобы Джанза не видел его крови.
— Знаешь, у тебя не все дома, — продолжал Джанза, разводя руками. — Ты — гребанулся…
Джерри улыбнулся ему. Он знал, что в улыбке должен был быть гротеск и патетика, но при этом она должна была оставаться улыбкой.
— Сказать тебе, что я сделаю дальше, Рено? — теперь голос Джанзы стал спокойней, поймав дыхание, он разжал кулаки и массировал суставы. — Я отпущу тебя. На время. С тебя достаточно. Но каждый раз, как попадешься мне на пути, меня не будет волновать, где снова я тебя изобью. Так что обходи меня десятой дорогой…
В одном из окон кто-то захлопал в ладоши, нарушив душераздирающую тишину запущенной аллеи.
Джанза прислонился спиной к кирпичной стене, расслабив колени, он стоял и смотрел на Джерри. Он почувствовал, что у него в душе что-то пересохло, чего-то стало не хватать. Пока он бил Рено, куда-то исчезли его грубость и сексуальное возбуждение. Словно что-то потерялось. И он не мог ответить себе на вопрос — что? Ему была ненавистна улыбка на лице Рено, и ненавистно то, о чем эта улыбка говорила. И ему не хотелось больше об этом думать, а лишь уйти отсюда — подальше.
— Помни мои слова, Рено, — угрожал Джанза, отодвигая Джерри, чтобы выйти наружу, и затем оглянувшись через плечо: — Не стой у меня на пути…
Рено смотрел ему вслед. Он даже забыл о существовании Губера. Обогнув угол, увидел его, прислонившимся к почтовому ящику. Он все еще держался за пах.
— Иисус, Джерри, — сказал он. — Мне жаль… Мне нужно было…
— Забудь.
— Ну, ты и разрисован… Снова я не помог тебе…
— Нет, — отпечатал Джерри, закрыв ладонью рот Губера. — Это было то, что мне нужно было сделать, и сделать это — без тебя.
Они стояли и смотрели вслед удаляющейся фигуре Джанзы, все еще шатающейся из стороны в сторону с каждым своим шагом. Его руки болтались, а плечи раскачивались, словно он шел под неслышимую хулиганскую музыку.
* * *
— Знаешь что, Губер?
— Что?
— Я не вернусь в Канаду следующей осенью.
— Не вернешься? — с несчастным сожалением спросил Губер, еще ни разу в жизни он не чувствовал себя так паршиво, еще хуже, чем тогда, в прошлом году во время шоколадной распродажи.
— Я также не переведусь в школу «Верхний Монумент».
— Ну и куда же ты, тогда? — спросил Губер, автоматически понимая, что он не будет вместе с Джерри Рено.
— Я возвращаюсь в «Тринити».
Слова Джерри для Губера оказались громом среди ясного неба.
— Это бред, Джерри. Зачем тебе это надо?
— Не знаю. Это трудно объяснить, — они шли по улице, и он сильно хромал, потому что пока он дрался с Джанзой, подвернул колено и не сразу это заметил. Ему казалось, что колено распухло и стало вдвое больше, но он побоялся посмотреть на него. Ему нужно было сосредоточиться на том, что нужно сказать Губеру. — Да, Джанза меня бил, но он меня не победил. Я имею в виду, что если тебя бьют, то это не значит, что ты теряешь. Ты можешь выглядеть проигравшим, но при этом им не быть, — он видел озадаченное лицо Губера и почувствовал разбитость от невозможности убедить Губера в своей правоте. — Знаешь, Губер, Джанза — потерянный человек, и будет таким всю свою жизнь. Он может бить меня по лицу и в живот, но никогда не победит меня изнутри…
— Но это не только Эмил Джанза — это и сама школа. Брат Лайн, с чьей легкой руки «Виджилс» и такие, как Арчи Костелло не встречают никаких препятствий на своем пути. Ладно, Арчи Костелло получит аттестат и уйдет, но кто-то следующий обязательно займет его место. А что шоколад, Джерри? Будут и другие распродажи шоколада, и что будешь делать?
— Продавать, — ответил Джерри. — Я буду продавать их хренов шоколад. Каждую их тупую коробку, — след побоев Джанзы начинал давать о себе знать, и он так или иначе знал, что ответ на все звучал эхом в этой боли, как и в том, что Джанза зашел слишком далеко. — Губер, когда хотят тебя избить, ты только потеряешь, если будешь давать им сдачи. Это — то, что нужно этим тупицам, и таким, как Арчи Костелло. Их нужно пережить, и все.
— Даже если тебя убивают?
— Даже если тебя убивают.
Шагая рядом с Джерри, Губер продолжал трясти головой. Он так и не понял, о чем говорил Джерри, как и того, почему тот отказался участвовать в распродаже шоколада прошлой осенью. Все, что он знал, было то, что он не хотел возвращаться в «Тринити», даже если и хотел, то все равно не смог бы это сделать. И ведь недавно, только что был звонок отца Джерри, прошло лишь несколько недель, и все оказалось не так, как думал Губер. Идти следом за Эмилом Джанзой, встретиться с ним в темной аллее, получить от него пинок по самому пикантному месту, чтобы вырубиться и оставить Джерри наедине с Джанзой. И еще это: Джерри собрался вернуться в «Тринити». Все, чего так хотел Губер — бегать, начать играть в команде школы «Верхний Монумент» и, может быть, познакомиться с красивой девочкой. Ему не нужны были никакие распродажи, драки или даже разговоры о них. «Или найдешь, или потеряешь».