"Как ребёнок…"
Генерал сделал шаг и услышал скрип своих сапог, звук был приятен воинскому уху.
"Иду."
Таврион пошел один.
Преодолев освежающий в ночи лабиринт из узких переулков, где одинокого путника не схватят драконы, вечно бороздящие небосвод, генерал предстал пред массивными дверями и постучался в них. Охрана, стоящая у ступеней, узнав военачальника, продолжила тихо сидеть, подкидывая дров в костер большой бронзовой жаровни.
Дверь открыла юная рыжая служанка блёклой наружности, сразу узнавшая генерала, уже бывавшего в этом доме многим ранее.
— Проведи к госпоже.
— Госпожа спит.
— Тем лучше.
Не смея ослушаться высокого господина, рыжая девочка закрыла за ним дверь, впустив его в темноту дома, и далее провела через залы среди колонн к покоям.
— Благодарю, можешь идти.
Девочка послушно удалилась.
"Грёзы ведь тем прекрасны, что в них все так легко."
Раскрыл двери.
Внутри уже ждал взгляд замученных глаз, приглашающих к обоюдной блаженной тоске.
"Взгляды твои не врут, Психея."
_____
— Стратоник!
Раздался далеко в коридоре весёлый голос Элоя.
После ужина ещё долго бродил Стратоник по внутренним переходам цитадели. Цитадель была огромна. Выше от срединных уровней, где располагались покои пленника, другие этажи были украшены лучше, а коридоры в них были более извилистыми, комнаты там имели ломанные стены и разные фигуры в плане, кругом там возвышались статичные статуи богов с головами быков, козлов и орлов, символизирующие в том числе вечность загробной жизни.
Стратоник стал проводить много времени, разглядывая эти скульптуры и другие украшения. Он заглядывал в глаза из черного мрамора с серебряными веками и разглядывал в них сотворение миров, кары народов, и грустящую волю бога, которая свешивалась властной рукой когда-то с подлокотника трона, перед коим опустевший тронный чертог, а за окнами первозданный мир. Честь и слава этим временам, когда эти боги возможно жили, и могучие герои ходили по земле, прославляя их.
"Боги жили… Восхитительно. Они жили здесь. Возможно, эта цитадель построена на основании их дворца."
— Стратоник! — крикнул Элой, совсем близко.
— Элой? — человек развернулся.
В этот момент демон, как скоморох сделал колесо и встал, широко расставив ноги, гордо уперев руки в боки.
— Ты как шут, — сухо сказал Стратоник.
— Да! — Элой не только не обиделся, но рассмеялся.
— Что же интересного ты захотел поведать мне?
— Хотел показать тебе одно место.
— Я вижу, Элой, в твоих глазах, что ты хочешь ошарашить меня самой черной мерзостью.
— Да! — крикнул Элой и вновь взорвался самым добродушным и радостным смехом.
"Демоны… Вы ошметки действительного величия тёмных богов великой древности."
— Посмотри на это, — сказал Стратоник.
— Статуя господина, — с выражением почтения на лице Элой встал ровно и обратил внимание к статуе.
— Вы называете его господином? — изумился человек.
— Наш древний владыка. Когда-то давно, когда мы были людьми, мы поклонялись ему, наш культ был малочисленным. Но наше учением сделало нас теми, кто был избран.
— Кем избран?
— Спроси у Люция.
— Я спрошу у него, Элой, это важно.
— Пойдем сейчас, — демон продолжил отвлекать от темы.
— Куда же?
— Иди со мной, сюда. Мы спустимся на нижние уровни.
Двое пошли, прокладывая путь светильниками. Мимо изредка молча проходили прислужники, где-то пробегал поджарый остроухий пёс, сверкая глазами из черноты.
— Стратоник, ты ничего не заметил в нашем поведении?
— Наблюдаю легкость. Причина тому ваше наступление. Многократные победы делают вас расслабленными, что-то сверкающее они привнесли в вашу манеру держаться, широту и снисхождение.
— Это… это не все. Я говорю… о чем-то более поверхностном и вместе с тем более глубоком.
— О чем же?
Беседующие прошли мимо огромной скульптуры ангела, разрывающего пасть льва, подножие и некоторые черты пали под играющий свет, остальное осталось величественно сокрыто в почтенной тьме высоты.
— Стратоник… — демон замолчал и поник.
— Элой? — человек повернул к нему голову и дотронулся рукой до плеча.
Демон не отреагировал, продолжая выдерживать ведомую ему одному паузу.
— Мы умираем, Стратоник.
Человек задумался, не давая лицу явить злорадство.
"Жаль, что так медленно, жаль, что вы так не скоро умираете, а это было бы кстати. Но в чем суть это процесса, быть может я помогу вам его ускорить?"
— Вам ведома смерть?
— Это не телесная смерть… — голос Элоя стал грустным, — мы умираем душой.
— Но в последней беседе Люций показался мне таким оживленным.
— Он единственный из нас, кто ещё сопротивляется.
— Но я видел многих, там в горах. Видел веселье в их глазах, радость в лицах, слышал смех.
— Я отведу тебя к ним снова. Ты увидишь.
— От чего же это происходит?
— Если бы я знал наверняка, то пресек бы болезнь в её корне. Но корень мне не ведом.
— Неужели вас губят страдания? Или вам настолько скучно от вашей победы?
— Не злорадствуй, Стратоник.
— Я лишь подыгрываю тебе в твоей же злобной шутке.
— К сожалению это не шутка.
Двое остановились.
— Элой, я не вижу, чтобы вы умирали, — в голосе Стратоника появилась грозность, он уперся взглядом в Элоя — Не вижу, чтобы вы хоть малость ослабляли хватку. Ваши силы штурмуют наш последний город, уже превращенный в развалины. Мои сограждане кладут жизни там, сотни жизней каждый день, даже сейчас, пока мы ведем эту беседу, пытаясь отстоять последние груды камней. Нет. Элой, вы не мертвы.
— Да. Орда наступает постоянно. Армия есть машина. Мы запустили её, и она сломала весь этот мир… она будет двигаться дальше, а мы… ты увидишь однажды, как мы повиснем на ней, как наши тела повиснут на ней…
— Буду ли я печалиться об этом, Элой?
— Я не пытаюсь вызвать в тебе сочувствие, это немыслимо. Префект не поверит в такое.
— Тогда зачем ты рассказываешь мне все это?
— Потому, что не знаю, что мне делать…
— Как мило. Ты желаешь моего совета?
Элой повернулся к темноте, отбросил светильник и пал на колени. Его голос становился все тише и печальнее:
— Я не хочу победы в этой войне, Стратоник.
— Мне плевать, чего ты хочешь, Элой, — сухо ответил человек.
— Если бы я только мог заставить тебя увидеть во мне остатки человека.
— Если в тебе и был человек, он умер давно.
— Нет, я жив. Я был человеком, я помню какого это. Вспоминаю это все чаще. Мне становится все больнее.
— Твоя боль, моя отрада.
— Я мог бы разорвать тебя на куски, — он посмотрел на свои руки, на напряженные кисти, пальцы, как когти желающие схватить что-то, — не задумываясь, быстрое, великолепное убийство. Ты не боишься?
— Я префект войска. Мы на войне. Страх недоступен.
— Ты говоришь, как образцовый военачальник людей… — Элой опустил руки вниз и голову на грудь.
— Ты хочешь доказать мне, что ты человек?
— Хочу…
— Иди и умри. Человек истинно осознавший себя демоном, будет искать лишь смерти, чтобы не осквернять этот мир, что столь дорог ему.
— Нет, — тихий смех, — этого я делать не стану…
— Возможно не так уж ядовита печаль, отравляющая твою душу или то, что у тебя вместо души.
— Душа, Стратоник, она у меня есть.
— Чем тогда ты докажешь это мне?
— Я не хочу доказывать это, — он встал, развел руками и весело добавил, — просто однажды ты это увидишь!
В ответ ухмылка.
Двое пошли дальше.
Они спускались вниз узкими лестницами, короткими переходами, меж залов, среди колоссальных квадратных колоннад, меж божественных скульптур, выражающих первобытное величие. Пока наконец не подошли к заветному пролету.
Заглянув внутрь, Стратоник увидел узкий коридор со ступенями вниз, утопающими в темноте.