Иван Николаевич умер в 1881 году, но переписка 70-х годов до нас не дошла. Мы не знаем, продолжали ли Фризенгофы до 1876 года, когда вышла замуж их дочь, безвыездно жить в Бродзянах. Но если они и жили по зимам в Вене, то не менее полугода, вероятно, проводили в Бродзянах, так как Фризенгоф должен был заниматься своим хозяйством. Есть сведения, что в 60—70-х годах он вел большую общественную деятельность, принимал участие в словацком обществе «Матица», ставившем своей целью развитие национальной культуры. В одном из словацких журналов даже было в 1863 году помещено стихотворение, посвященное «просвещенному господину Густаву Фризенгофу, помещику, первому выдающемуся словацкому деятелю».
Как мы знаем из писем Александры Николаевны, детство и, видимо, раннюю юность Наталья Фризенгоф провела в деревне. Она страстно любила собак и лошадей, постоянно ездила верхом. Росла она без подруг, в обществе взрослых, и это, конечно, сказалось на ее характере. Нет сомнения, что Густав Фризенгоф, высококультурный человек, много занимался образованием дочери в эти годы, она много читала. В 1876 году Наталья Густавовна вышла замуж за герцога Элимара Ольденбургского, с которым познакомилась в Висбадене, вероятно, когда гостила там у тетки Натальи Александровны Меренберг-Нассауской. Это был опять морганатический брак. Герцог Элимар принадлежал к королевской семье, он был в родстве с домом Романовых, а раз так, то молодые не могли надеяться на благожелательное отношение к ним русского двора вследствие этого «неравного» брака. Брат Элимара был правителем герцогства Ольденбург в Северной Германии. Он так же, как Нассауские, не признал неравнородного брака Элимара. Дети Натальи Густавовны впоследствии, после смерти отца, получили титул графов Вельсбург; о правнуке Александры Николаевны, Георге Вельсбурге, мы уже упоминали. Возможно, в силу всех этих обстоятельств, Наталья Густавовна и не интересовалась русской родней, не знала языка и никогда не бывала в России, но Наталью Николаевну, несомненно, помнила, ей было уже 8 лет, когда та приезжала в последний раз в Бродзяны.
Герцог Элимар, получивший наследство от матери, был очень богат. Под Веной у него было роскошное имение Эрлаа, в котором и поселились молодые. По зимам там жили и старики Фризенгофы. Дом был всегда полон гостей, устраивались охоты, пикники, музыкальные вечера. Супруги Ольденбург интересовались литературой и искусством. Наталья Густавовна писала стихи, даже выпустила два томика своих стихотворений, хорошо рисовала, писала и масляными красками (в молодости, как говорит А. М. Игумнова, она училась в Мюнхене у известного художника Ленбаха). В бродзянской гостиной висели два портрета ее родителей, написанные ею.
У Ольденбургов было двое детей, сын и дочь. Воспитателем их был молодой священник Пауль Геннрих, проживший в Эрлаа и Бродзянах около 10 лет (с 1887-го по 1896-й). Он оставил «Воспоминания», в которых говорит и об этом периоде своей жизни. Хорошо знал он, конечно, и стариков Фризенгофов. Познакомился он с ними 10 ноября 1887 года, когда впервые появился в замке Эрлаа. За обедом он встретился «...с родителями герцогини — бароном Фризенгофом, изящным старым господином, который состоял на австрийской дипломатической службе и, обладая знаниями в самых различных областях, умел очень интересно говорить... и его женой, бывшей придворной дамой русского двора и свояченицей поэта Пушкина. У нее уже несколько лет был левосторонний паралич. Говорила она обычно по-французски, но немецкому кандидату все же сказала несколько исковерканных немецких слов».
К сожалению, в воспоминаниях Геннриха мы мало находим сведений об Александре Николаевне. Мы узнаем из них, что часто, уезжая с мужем путешествовать, Наталья Густавовна оставляла своих детей на попечении бабушки, которая их очень баловала. Наталья Густавовна была этим недовольна, высказывала это матери, а Александра Николаевна в свою очередь была не согласна с дочерью, и отношения их в последние годы жизни Александры Николаевны, по словам Геннриха, были плохими.
В течение многих лет Александра Николаевна не могла ходить, и ее возили в кресле. Об этом говорят нам и Игумнова, и Пауль Геннрих.
В 1889 году в Бродзянах умер Густав Фризенгоф, а в 1891 году, в возрасте 80 лет, скончалась и Александра Николаевна. Сначала они были похоронены на местном сельском кладбище, а когда было закончено строительство часовни, гробы обоих супругов были перенесены туда. Во время своего пребывания в Бродзянах А. Н. Раевский посетил часовню, где покоится прах Александры Николаевны. В склепе под часовней стоит на бетонном постаменте серебристый с золотом гроб с немецкой надписью на кресте:
Баронесса Александра Фогель фон Фризенгоф, урожденная Гончарова
Род. 7 авг. 1811 - Сконч. 9 авг. 1891.
Так, далеко от родины, закончила свою жизнь Азя Гончарова, московская барышня, петербургская фрейлина двора, баронесса Фризенгоф... К сожалению, она не оставила никаких воспоминаний, и с нею ушло в могилу все, что знала она о Пушкине, о последних годах его жизни, о сестрах, а знала она многое...
После смерти герцога Элимара (1885 г.) Наталья Густавовна, не любившая Эрлаа, продала его и окончательно поселилась в Бродзянах. Пауль Геннрих и А. М. Игумнова довольно подробно рассказывают об этой эксцентричной женщине. Она вела безалаберную жизнь: в замке постоянно жили многочисленные гости, «непризнанные таланты» — поэты, писатели, художники, музыканты; некоторые из них прожили в Бродзянах всю жизнь. Говорят, что она была доброй женщиной. Она открыла в деревне кооператив, построила там больницу и нечто вроде клуба — «казино», где давались иногда концерты и театральные представления. Была она большой оригиналкой. Одевалась или в мужской костюм, или в старинные платья, давно уже не модные. Жила она не в замке, а в башне, построенной на холме, там ночевала одна с постоянно окружавшими ее собаками. В течение всего года каждое утро Наталья Густавовна посвящала верховой езде и появлялась в замке только к обеду. «Хозяйством она совсем не занималась, — пишет А. М. Игумнова, — и все шло вкривь и вкось, так что, несмотря на ее богатство, у нее часто не было в кармане и 20 крон на мелкие расходы... Жизнь в замке шла по заведенному десятилетиями образцу, и постепенно все разваливалось, т. к. на ремонт и починки никогда не было денег». И Пауль Геннрих пишет в своих воспоминаниях, что в конце своей жизни Наталья Густавовна с трудом сводила концы с концами: первая мировая война, аграрная реформа в Чехословакии и обесценение в результате инфляции денег, полученных за Эрлаа и находившихся в венском банке, — все это разорило владелицу Бродзян. «Лишь с трудом удавалось предотвратить полное банкротство, отчасти путем продажи ценных вещей из богатой коллекции драгоценностей герцогини. В общем, мое последнее пребывание (в 1933 г.) было печальной противоположностью богатой и веселой жизни, которая протекала раньше в Бродзянах», — пишет Геннрих.
Наталья Густавовна умерла в 1937 году в возрасте 83 лет, пережив и сына, и дочь.
Во время второй мировой войны бродзянский замок был разорен и разграблен гитлеровцами. Солдаты, стоявшие в Бродзянах, жгли в печах ценнейшую старинную библиотеку. Судьба многих портретов и альбомов до сих пор неизвестна. Но некоторые портреты и бумаги, как мы уже упоминали, все же попали в Пушкинский дом в Ленинграде, они были переданы в 1947 году приезжавшей в СССР делегацией чехословацких писателей и журналистов.
Публикуемые нами письма Александры Николаевны Гончаровой-Фризенгоф и ее мужа, как петербургского, так и бродзянского периодов, дают нам возможность объективно судить об этой женщине. Она была глубоко порядочным человеком, не способным ни на какую временную связь, тем более с мужем сестры, ни вообще на какой-либо предосудительный поступок. Она страдала, это верно, тяжело переживала свое вынужденное девичество (об этом неоднократно так проникновенно говорит Наталья Николаевна), но мы не можем ее обвинить ни в одном некрасивом поступке. К Пушкину она относилась, как подобает свояченице, то есть по-родственному, несомненно, высоко ставила его талант, и из всей ее переписки с родными никак нельзя сделать вывод, что у нее были какие-то «особые» отношения с Пушкиным. Еще раз скажем здесь, что тесная дружба и нежная любовь друг к другу до конца жизни обеих сестер подтверждает это. И то, что Александра Николаевна была так счастлива в браке, свидетельствует о том, что и она, как и Наталья Николаевна, высоко ставила обязанности жены и матери.