Игорю было обидно, что Пальчиков объединяет его с Чернышевым. Отрекаться от Чернышева, доказывать Пальчикову свое несогласие с директором он не мог.
— Эх, Надежду бы Осиповну сюда! — сказал Пальчиков. — Никак до нее не дозвонюсь. Она бы схватилась с Чернышевым, она бы показала ему пшеницу!
— Не так-то легко Чернышева уломать, — возразил Игорь.
— Ничего, я его добью. — Пальчиков встал, зло щелкнул кнутом. — Ты думаешь, я буду вам в рот смотреть? Вот вызову Жихарева и пожалуюсь. Мешаете хозяевать. Я этот вопрос на попа. Да, на попа! — Он заходил перед крыльцом, стремительно помахивая кнутовищем, ладный, туго перетянутый ремнем в талии.
— На попа что, а ты его прямо на Чернышева поставь, — обиженно усмехнулся Игорь.
Пальчиков круто повернулся к нему.
— Э-э-э, нет! Бесполезно. Вы из-за машин людей не видите. Мы через Жихарева. Он поймет.
Скрипнула дверь, Алексей Петрович вышел, опустился на ступеньку, почесал бороду.
— Уезжать надумала. Обездолили ее звено, землю забирают.
— Отойдет, — сказал Пальчиков.
— Не, я ее характер знаю. Потому и плачет, что не отойдет. Говорит, чтобы и я собирался. А куда я отсюда? Говорит, опять по полтиннику получим на трудодень. Полтинник ладно, работать впустую — вот чего не хочет.
— Марию-то мы уговорим, это не проблема, — отмахнулся Пальчиков.
— Вы лучше его уехать уговаривайте! — всхлипнув, откликнулась Мария из сеней.
— Как бы не так, — сказал Пальчиков, — у меня и вовсе людей нет, на гектар от силы две с половиной старухи причитается. Веришь, — обратился он к Игорю, — вчера сам ворота свинарника чинил. И не надейся, Мария Алексеевна, не отпущу тебя.
— Не имеете права! Все равно уйду! Всю зиму старалась. Семена вручную отбирала. А зачем?
— Плачешь раньше времени. Только сырость увеличиваешь, — в сердитой бодрости Пальчикова было что-то напряженное. Игорю казалось: не будь Пальчиков председателем колхоза, то сидел бы сейчас, опустив голову, как Игнатьев.
— А чего ждать? — крикнула Мария. — Сколько ждали. Вы, может, и с душой, только и вам не под силу, видно.
— Цыц. Уймись ты! — прогудел Алексей Петрович.
В сенях звякнула крышка ведра, и все стихло.
— Убедить ее надо, — сказал Пальчиков.
— А я что…
Пальчиков покачал головой.
— Эх ты, бригадир! Опора! Сам веру потерял.
Из-под лохматых тяжелых бровей Игнатьев смотрел куда-то далеко, в поля.
— Обо мне печаль маленькая. Мне трогаться некуда. Моя вера из земли получается. А что с того, что ты веруешь? Ты веруешь, и беси веруют. Вот оно как. Да только без дела вера мертва.
— Так тоже несправедливо, — сказал Игорь. — За этот год, вы же сами рассказывали, дел наворотили больше, чем за десять прошлых…
Пальчиков сбивал кнутовищем присохшую к голенищам грязь. Вдруг он вскинулся:
— Не поможет Жихарев, я сам с Чернышевым законфликтую! Вы что думаете: раз мы от вас в зависимости, то и пикнуть не сможем? Увидим! Я ему докажу! И тебе докажу!
— Что ты докажешь?
— А то, что ты ни рыба ни мясо, вроде Писарева. И нашим и вашим. Еще отговаривал меня машины покупать!
— Зря ты грешишь на Игоря Савельича, — вступился Игнатьев.
— Пусть покричит! — натянуто усмехнулся Игорь. — Это он тут со мной такой храбрый. Потому что знает мою позицию.
Пальчиков сверкнул на него глазами, выбежал со двора, вскочил в бричку, стегнул изо всех сил по лошади.
— Жихарева искать поехал, — сказал Игнатьев, — распалился. Наломает теперь, — он обеспокоенно покачал головой. — Нельзя ему. У нас какой председатель начнет ругаться с начальством, живо свернут в узелок. Сослужишь, так любят, а не сослужишь, так рубят.
Игорь покачал головой.
— Жихарев не такой. Да и Чернышев…
Он пошел в чайную перекусить. За несколько домов до чайной ему встретился пьяный Петровых.
Еще издали завидев Малютина, Петровых попытался идти прямо.
Он даже пригнулся, следя за своими ногами. Внизу, на земле, он увидел чью-то физиономию и стал изумленно рассматривать, не понимая, откуда она взялась, пока не сообразил, что видит в луже свое отражение. Он сплюнул и попробовал обойти ее. Но куда бы он ни шел, лужа почему-то всякий раз снова оказывалась перед ним. Махнув рукой, Петровых прислонился к плетню, решив обождать, пока лужа перестанет метаться. Ему было интересно, как инженер из МТС одолеет чертову лужу. Но инженер, вместо того чтобы обойти, перешагнул ее, и Петровых покачал головой, восхищенный человеческой хитростью. От восторга он снял фуражку, приветственно помахал ею и крикнул «ура».