– Восемнадцать месяцев. Целых восемнадцать месяцев. Так когда же все это закончится? – бросаю я в темноту. Ну вот, началось. Я чувствую, как во мне снова мутной волной вскипает непрошеная злость. Делаю пару шагов вперед, глядя себе под ноги. – Потому что это не похоже на жизнь. Это вообще ни на что не похоже. – Два шага. Еще два. Сегодня я дойду до угла. – Ты не дал мне чертовой новой жизни, разве не так? Конечно нет. Ты только сломал мою прежнюю жизнь. Разломал на мелкие кусочки. И что мне теперь делать с тем, что осталось? Когда я начну чувствовать… – Я раскидываю руки, покрытые от холодного воздуха мурашками, и понимаю, что снова начинаю плакать. – Будь ты проклят, Уилл! Будь ты проклят за то, что покинул меня!
Тоска накатывает приливной волной. Мощной, всепоглощающей. И когда я уже готова погрузиться в нее с головой, внезапно мне слышится чей-то голос:
– Не думаю, что вам следует тут стоять.
Я поворачиваюсь и вижу у пожарного выхода чье-то бледное личико, распахнутые темные глаза. От неожиданности я теряю равновесие, нога соскальзывает с карниза, тело всей тяжестью кренится в опасную сторону. Сердце падает куда-то вниз, а за ним – и я сама. И потом, точно в ночном кошмаре, я, совсем невесомая, лечу в темную пропасть ночи, ноги оказываются выше головы, я слышу пронзительный крик, возможно, свой собственный…
Треск…
И чернота.
Глава 2
– Как тебя зовут, милая?
На шее фиксирующий воротник.
Чья-то рука осторожно ощупывает мою несчастную голову.
Я жива. Что на самом деле крайне удивительно.
– Вот так-то. Откройте глаза. А теперь посмотрите на меня. Посмотрите на меня. Вы можете назвать свое имя?
Я пытаюсь говорить, открыть рот, но мой голос получается каким-то сдавленным и абсолютно неразборчивым. Наверное, я прикусила язык. Во рту у меня кровь, теплая, с металлическим привкусом. Я не в состоянии пошевельнуться.
– Мы сейчас положим вас на специальную доску, хорошо? Будет немножко неудобно, но я вколю вам морфин, чтобы было легче переносить боль.
Голос мужчины звучит спокойно, словно нет ничего ненормального в том, что я лежу, как сломанная кукла, на холодном бетоне, устремив глаза в сумрачное небо. Мне хочется смеяться. Хочется объяснить им, какая нелепица, что я лежу здесь. Но я всего-навсего очередная понтярщица в пижамных штанах, у которой все, кажется, пошло наперекосяк.
Лицо мужчины исчезает из поля зрения. Надо мной склоняется женщина в светоотражающей куртке, кудрявые темные волосы затянуты в хвост. Женщина направляет тонкий луч фонарика прямо мне в глаза и смотрит на меня с таким бесстрастным интересом, словно я не человек, а неизвестная науке особь.
– Мы можем ее увозить?
Я хочу что-то сказать, но меня отвлекает боль в ногах. Господи, говорю я, но не уверена, что произношу это вслух.
– Зрачки в норме и реагируют. Давление в норме, пульс девяносто при норме шестьдесят. Ей повезло, что она упала на тот тент. Интересно, насколько велики шансы приземлиться на шезлонг?.. Хотя мне не нравятся ушибы. – (Поток холодного воздуха на талии, легкое прикосновение прохладных пальцев…) – Внутреннее кровотечение?
– Нужна вторая бригада?
– Не могли бы вы немного отойти, сэр? Чуть-чуть назад?
Мужской голос:
– Я вышел перекурить, и она шлепнулась прямо на мой чертов балкон. Еще немножко – и свалилась бы на мою чертову голову.
– Значит, вам крупно повезло. А вот ей нет.
– Я до сих пор не могу оправиться от потрясения. Не так уж часто прямо с чертова неба на вас падают люди. Посмотрите на мое кресло. Я купил его за восемьсот фунтов в магазине у Конрана… Как думаете, я могу предъявить за него иск?
Короткая пауза.
– Как вам будет угодно, сэр. Я вам вот что скажу. Вы можете выставить ей счет за то, что пришлось отмывать ваш балкон от крови. И как вам такая идея?
Медик переводит глаза на коллегу. Похоже на путешествие во времени, у меня такое уже было. Я что, упала с крыши? Очень холодно лицу, и я понимаю, что меня трясет от озноба.
– Сэм, у нее начинается шок…
Где-то внизу отъезжает дверца фургона. Булочник? А затем доска подо мной начинает двигаться, и сразу же – больно, больно, больно! – все погружается во тьму.