– Беру свои слова назад, – сухо говорит она. – Эту тему больше не поднимай, ясно?
– Да, – тихо отвечаю я. – Больше не буду.
Зоя отворачивается обратно к шкафу, поднимает руку и замирает, так и не дотронувшись до одежды. Шумный напряженный вздох прокатывается по комнате, а за ним глухой стук быстрых капель, доносящийся из открытого окна. Вдыхаю запах влажной пыли и жухлой зелени и понуро опускаю голову.
– Он хороший человек, – приглушенно произносит Зоя, и ее голос тонет в злобном грохоте далекого грома. – Это все, что ты должна знать.
Абсурд. Хороший человек не стал бы делать то, что делает Мнац. Как ему удалось так грамотно запудрить всем мозги? Неужели они не видят, кто он на самом деле? К горлу подкатывает поток грязных слов, но я знаю, что мне лучше помалкивать. Разговор окончен, Зоя больше ничего не расскажет. Остается только сидеть под одеялом и молиться, чтобы все угрозы «хорошего человека» остались только угрозами.
Бросаю взгляд на экран мобильного телефона – половина пятого. Вечер вот-вот наступит.
Отталкиваюсь ногами от пола, покачиваясь на крутящемся компьютерном кресле, и внимательно читаю сообщения. За окнами барабанит дождь, прохлада протискивается в комнату общежития через трещины в старых деревянных рамах.
– Поедем на заброшку? – напоминает о себе Крис, лежащая в моей постели.
– Ты поедешь, – отвечаю я и стучу пальцами по экрану, набирая текст.
– А ты?
– Давай подумаем вместе, – бросаю я недовольно, отрываясь от телефона. – Если я сказал, что ты поедешь одна, это значит, что я не поеду. Логично?
Крис обиженно дует губы, чем злит меня еще больше. Она торчит здесь уже третий час и старательно делает вид, что не понимает намеков.
– Ты в последнее время какой-то странный.
– Хочешь об этом поговорить?
– Да! – вскрикивает она, хлопая ладонями по матрасу.
– Я дам тебе номер хорошего психолога. Он выслушает.
Лицо Крис покрывается красными пятнами – верный признак бешенства. Ей хочется вскочить и устроить скандал, но она сама загнала себя в угол, решив в очередной раз доказать мне, что изменилась. И сейчас у меня нет времени на эти глупости, нужно успокоить ее и выпроводить.
– Крис, мы не сиамские близнецы. Хочешь быть со мной, не пытайся контролировать. Я этим говном не занимаюсь и тебе не позволю.
– Я и не пытаюсь тебя контролировать, я всего лишь интересуюсь твоей жизнью! Это так плохо?!
– Интересоваться жизнью – не значит лезть в мои дела.
– И что же за дела такие? – кривится она.
Бесполезно. Провожу ладонью по лицу и шее, желая стереть раздражение, и киваю на дверь:
– Тебе пора.
– Выгоняешь меня?! Опять?!
– Мне бы не пришлось этого делать, если бы ты сама знала, когда закрыть рот.
– Какой же ты… – Крис поджимает губы и качает головой.
Она вскакивает с постели и поднимает с пола юбку, натягивает ее на бедра и застегивает верхние пуговицы нервными движениями пальцев.
– А ведь я думала, что в этот раз все будет по-другому, – гневно рычит она.
– И я тоже, – отвечаю безэмоционально.
Реакция незамедлительна и разрушительна. Крис покачивается, как от удара, а на лице – серая скорбь. Ей все еще невыносимо от меня отрываться. Черт возьми, ну когда она уже дорастет до этого?!
Крис приближается мягкой поступью, кладет руки мне на плечи, заглядывая в глаза, и произносит с клокочущим трепетом:
– Но это не меняет того факта, что я тебя люблю.
И не меняет того – что я ее нет.
– Позвони мне, когда закончишь с делами, – выдавливает Крис сквозь внутренний протест и шагает к выходу.
Разочарованно смотрю ей вслед. Она прошла уже все стадии, некоторые даже по несколько раз. Это больше не та слабачка, с которой я познакомился, но самое важное озарение еще не пришло. И я пока не могу понять, что нужно сделать, чтобы по-настоящему подтолкнуть ее к краю.
Дверь закрывается с тихим щелчком, телефон снова оживает. Пробегаю взглядом по экрану и встряхиваю головой, переключаясь на другой объект. Пора. Все уже готово.
Женское общежитие охраняет опасный моральный тяжеловес. Десятки парней летали по этим коридорам, подгоняемые шваброй, сжатой в сильных руках Агаты Павловны. Эта женщина может приструнить кого угодно, если захочет, немногие проходили с достоинством через ее границу. Провожу ладонью по макушке, стряхивая дождевые капли с волос, подхожу к окошку коменданта и наклоняюсь, чтобы заглянуть в небольшую каморку.
– Добрый вечер, – говорю я, приветливо улыбаясь.
Агата Павловна поднимает голову, желтый свет лампы озаряет ее морщинистое лицо. Тонкие брови нахмурены, губы сомкнуты. Самые лютые сцены в ужастиках менее страшные, чем взгляд этой женщины, но, разглядев меня, она тут же преображается. Взгляд теплеет, брови возвращаются на место из хищного прищура.