— Анна, хочу предложить тебе последнее испытание. Душу больше изливать не придётся. Хотелось бы проверить точность составленных нами карт. Пойдём, покажу тебе прибор.
В соседней комнате света было немного меньше, а у стены стоял стул с высокой спинкой, подлокотниками и фиксирующими ремнями. Просмотренные фильмы ужасов заставили мои поджилки дрогнуть.
— Феликс Игоревич, а для чего ремни?
— Ну как для чего, пытать тебя буду… Шутка. Ты же об этом сейчас и подумала. Объясняю, пока не сбежала, сверкая пятками: мы попробуем слегка простимулировать твой мозг, чтобы вызвать определённые воспоминания по карте. Ты мне будешь эти воспоминания озвучивать. Ну а так как стимуляция отчасти электрическая, возможны небольшие утечки в нервную систему и, как следствие, лёгкие судороги, вроде тех, что бывают во сне. Для этого и ремни.
— Хм, понятно.
— Ну что, согласна?
— Хорошо, давайте попробуем.
Я удобно устроилась на стуле, а профессор начал застёгивать ремни. Он действительно их вовсе не затягивал. При желании руку или ногу можно было легко вытащить. Последней фиксировал голову. Вот тут он свободного места совсем не оставил.
— Чтобы случайно не стряхнула прибор, — пояснил Орлов.
Затем он надел мне на голову шапку из электродов, похожую на первую. Только тут они были меньше и в большем количестве.
— Сейчас я включу. Ты можешь почувствовать сильный наплыв эмоций вначале. Не пугайся. Он быстро пройдёт и начнут накатывать воспоминания. Они будут появляться в хронологическом порядке, начиная с самых ранних. Поехали. — Профессор нажимает кнопку и меня захлёстывает волна радости.
— Анна, Анна, говори со мной. Рассказывай, что происходит.
— Мне так хорошо. Весело. Вижу лицо мамы. Оно большое, как целый мир, смотрит на меня сверху. — Радость отпускает и мамино лицо растворяется.
— Хорошо, давай дальше.
— Пока ничего. Смутные тени вращаются… Теперь мы все вместе на кухне, готовим салат: я чищу огурцы ножом для кожуры, папа режет помидоры, мама — огурцы. У меня порез на пальце, папа клеит на него пластырь и целует…
— Так. Что ещё?
— Вижу всех своих дворовых друзей: Жеку, Саню, Серого. Мы играем на заброшенной стройке. Жека придумывает нам игры: стратегии из камней веточек и мусора, охоту на зомби с ножом и тремя патронами в заброшенном городе и просто командные войнушки с палками-автоматами наперевес…
— Очень хорошо. Что дальше?
— Однажды в школе меня позвали в сценку: нужно было станцевать в балетных пачках. Сам танец помню плохо. Зато помню, что всем понравилось… На уроках труда меня и Вовчика выделили в отдельную бригаду. Пока остальные трудились над совками, скалками и табуретами, мы ремонтировали школу: меняли замки в дверях, например. Помню однажды я прослушал, что время экзамена по геометрии перенесли с 12 часов на 9 утра. Пришел к 12 — никого нет. Тогда я сам нашел преподавателя на обеде в столовой. Экзамен сдал на пять баллов… Помню Яну. На парах по анатомии я пугал её, щелкая пьезоэлементом зажигалки в препарированную крысу. Крыса вздрагивала, открывала и закрывала глаза… Свадебный ужин. Мы с Яной во главе стола. Слева: Янин папа, мой папа, бабушка Лида и Лёха — двоюродный брат. Справа: мамы и Янины бабушки… Разговоры про политику и былые времена поутихли и бабушка Лида тихим голосом запевает: «Вот кто-то с горочки спустился…». Через две строчки поют уже все. Я обнимаю Яну…
— П-продолжай, — голос у профессора тихий и сдавленный.
— Я работаю младшим научным сотрудником в «Институте исследования природы и человека». Мы — Сергей Степанович, Коля Некрасов и я — как безумные учёные днями и ночами напролёт препарируем кого попало, глядим в микроскоп на живой мозг, строим карты нейронов, и мне это очень нравится… Яна собирает вещи. Мы только что серьёзно поругались. Она кричит, что я люблю работу больше неё. Мы разводимся… Коля ушел на другую, более перспективную, с его точки зрения, кафедру. Сергей Степанович — на пенсию. Я же перешёл в экономный режим: взялся преподавать физиологию и анатомию студентам. А в свободное время обдумывал будущее…
— Дальше должно быть озарение, — говорю я
— Да, вот оно! Никакого будущего для меня не существует. Только крошечный миг настоящего в бесконечности. Ну нет! На крошечный миг я категорически не согласен. Хотя бы небольшой отрезок. С этого момента начались мои тайные изыскания по продлению жизни… Только через пятнадцать лет удаётся нащупать направление, в котором нужно двигаться — перенос памяти. Ведь что есть отдельный человек, как ни жизненный опыт, примененный к физической оболочке. Начинаю изучать и подробно описывать самого себя с целью найти донора с жизненным опытом и физическими данными, максимально идентичными моим… Проект картографирования памяти идёт не слишком успешно. Донора я ещё не нашел. Но доделал машину по переносу памяти. И даже опробовал её на двух тестируемых. Результат был обнадёживающий: оба получили часть моих воспоминаний, однако воспринимали их, как свои собственные…