После вечного боя

— Фу, фу, старик! Ты кто?
                                   — Отец Аи,
Иван Ахримчик! — хвать одной рукою
Героя за плечо, а стул — другою
И тут же сел:
                  — Со мною не шути!
Аи — моя двенадцатая дочь,
А ты моя двенадцатая мочь!
Налей вина за милое словцо.
Чего разинул рот — заедет бричка!
Видал, как ты по улице яичко
Катил.
         Моя гулена на крыльцо
Шмыг с яблоком. «Назад!» — кричу из дому,
Послушалась… Но что за оборот:
Глядит не так, садится по-другому,
Насупил бровь — меня не узнает.
Окстился я от энтого удара
И кликнул свояка-ветеринара:
«А ну проверь, ученый человек!»
Он поглядел: «Поимка дорогая.
Лови героя…»
                    Вот напасть какая!
Налей еще вина!
                      Ни в майский снег,
Ни в молодость лихую я не верю.
И написать по случаю готов
Трактат по уловлению зятьев.
Их у меня одиннадцать… За дверью
Я первого настигнул бегуна,
Второго из раскрытого окна
За помочи стащил:
                         «Куда?» — «На юг!» —
«Побойся бога, Петя!» —
                                  «Недосуг!»
Такого петуху я не спустил
И воротил в родительское лоно
Заместо понесенного урона.
Не знаю, чем я третьего смутил —
Махнул он против солнца на Восток,
Однако на распутье трех дорог
Замешкался: не знал, куда бежать.
Настиг я шатуна… Четвертый зять
Вильнул ногой. Я кинулся искать,
А негодяй на дерево взобрался,
Да не сдержался, плюнул на меня.
Я дерево срубил — и он попался
За хитрость! Пятый зять средь бела дня
Сбежал под землю. Соловья такого
Я выволок из люка городского,
Где он сидел, как в золоте, в дерьме
И горизонты размыкал в уме.
Шестой со страху в муравейник влез
И по кусочкам расползался весь.
Я вытащил на свет, полуживого:
«Женись!» Согласен. Глянул: нет седьмого!
Он в клетку сиганул, а в клетке львица
Со львом. И лев, конечно, удивился:
«Фу, фу!
             Откуда русским духом пахнет?» —
И пасть раскрыл…
                         С тех пор мой зять и чахнет.
Стал намекать восьмому — ни фига!
Бултых в бутылку, но одна нога
Торчит снаружи.
                       Тут его, мерзавца,
Я за ногу и вытащил, как зайца.
Девятый объявил, что жаль ему
Терять свободу,
                       и сбежал в тюрьму.
Такое свинство вовсе непонятно,
И я судом вернул его обратно.
Гляжу: пропал десятый зять — матер!
Прыжком лосося хлоп через забор.
Ищу-свищу, без толку спотыкаюсь.
По странности в мертвецкую забрел —
А он лежит врастяжку, бос и гол,
Да, видно, заскучал — поскольку палец
Стоит до потолка, ужо постой!
За этот палец и привел домой,
Хотя люблю разымчивое слово,
По воле мне всегда не рассказать.
В глазах рябит: один резвей другого.
Но фору дал одиннадцатый зять.
Сидели мы за свадебным столом,
И вдруг моя старуха хохотнула.
Глядь: зятя нет!
                      «Чему смеешься, дура?»
Смеется пуще. Что-то в смехе том
Мне показалось странным.
                                    «Где мой зять?» —
И за подол свою старуху хвать.
«Не смей!» — кричит.
                             Но я задрал подол.
Эге! Беглец недалеко ушел:
Мою жену с исподу он щекочет.
Посмолкли гости, а она хохочет.
И я захохотал, по размышленью.
В конце концов никто не убежал
И всяк меня за твердость уважал…
— А где Аи?
                — Она стоит за дверью.—
На это рассмехнулся Чистяков.
— Скелет, за мной! — душа его плеснулась,
Стаканом вышиб дверь и был таков.
Девичья тень за дверью шевельнулась:
— Не уходи — останешься один! —
Но никого не слушал сукин сын.
Краса споткнулась, туфелька упала.
Так босиком родная побежала.
Навстречу шел солдатский частокол.
— Солдатики! Солдатики! Ушел!
Теперь я ваша! — Платье дорогое
Разорвала и топнула ногою.
Душа солдата девку пожалела:
— Не торопись, готовая сестра! —
И рявкнул подполковник:
                                 — Полк! Налево
Кругом!
          Догнать предателя!
                                     Ура! —
Пыль от сапог покрыла божий мир,
Но усомнился бравый командир:
— Я вижу ясно: он бежит по пашне!
И вот следы, но это след вчерашний!
Тут не мерзавец. Тут герой. Назад! —
И на казарму развернул солдат!